Графоманка

- Нет! Всё! Стоп… хватит! - захрипела Лера.

Граф тут же вырос перед ней, как вулкан из океана. Вжался в неё всем своим горячим хозяйством.

- Пожалуйста… всё… хватит…

- Запомни на чем мы остановились, или лучше запиши, в следующий раз с этого места и начнём, - выдохнул он ей в губы. Целовать не стал, хотя Лера уже морально приготовилась. И даже, кажется, чуть приоткрыла рот.

Граф тихо хмыкнул возле уха.

- Чувствуй себя, как дома, Лера. Ни в чём себе не отказывай. Составь список того, что тебе нужно, тебе всё привезут. - он выключил воду. Стало тихо. Шлепки разбивающихся о каменный пол крупных капель били по нервам.

Лера, наконец, решилась не подглядывать сквозь воду на ресницах, а открыто взглянуть своему позору в лицо. Оно было так близко, что мокрыми бровями своими  мешало Лере моргать. Глаза цвета грозового неба сверкали молниями, чертили невидимые линии на лице, губах, шее, груди…

- Я больше не трону, - спокойно, но твёрдо сказал он. - Подожду, пока ты не попросишь продолжить сама. И чем скорее это случится, тем скорее ты получишь то, к чему стремишься.

- Ты чёртов извращенец, садист! - выдавила Лера почти не открывая рта.

Граф плотнее вмял в неё себя и потерся о живот своим титулом. Достоинство его явно не собиралось падать.

- Тогда ты мазохистка, что ли, получается? - пророкотал он вкрадчиво в ухо и Лера с трудом подавила желание вжать голову в плечи. - Потому что, мне показалось, что тебе всё понравилось.

- Показалось…

Он посмотрел на неё, два раза моргнул, пошевелил челюстью. Втянул ноздрями воздух возле ее щёки, как животное.

- А ты смелая! Почти до конца дошла.

Подмигнул и вышел.

Глава 13

Глава 13

В советском союзе секса не было. Это знали все. Постигать тайны собственного зарождения малолетним узникам режима приходилось, пробираясь через скабрезную живопись заборов и подъездных стен. О способах размножения живых организмов узнавали из учебников по биологии и анатомии, из «в мире животных», из устного творчества дворовой шпаны. Ни тебе предметов по половому воспитанию,  ни ютуба, ни порнохаба.

Детям нулевых «повезло» больше. У них уже был интернет!  Не у всех, правда, был компьютер. И Лера была в их числе.

Поэтому, Лерино взросление бабушка особо не заметила. Ребёнок просто стал больше читать всякой литературы до поздней ночи и кофточки стали малы в груди.

В школе ее никто не обижал - сирота же, всё-таки. Но все Новодворскую как-то сторонились, будто веяло от неё мрачным  склепом. Бывало, кто-то из ужаленных гормонами одноклассников пытался ее задеть сальной шуткой про ее бюст, но Лера произносила такую фразу, от которой обморок случался даже у неодушевлённых предметов.

Исповеди сверстниц в раздевалках школьного спортзала активизировали в Лере бабушку. Причём, не ее интеллигентную близкую родственницу, а абстрактную вредную старуху, у которой все с пятнадцати лет -  шалавы и наркоманки. Она злилась сама на себя за снобизм и ханжество, быстро переодевалась, буквально на ходу. Хватала рюкзак, громко хлопала дверцей шкафчика и вылетала из раздевалки мухой, ловя вдогонку нестройный хор разных эпитетов в свой адрес.

Информацию об интимных отношениях между полами, кроме как из литературы, больше взять было негде. И «Любовник леди Чаттерлей» долго прятался у Леры под кроватью от бабушки. В книгах все было чувственно, но туманно, иносказательно, почти как в Библии. А за стенкой под визги и пьяный лай плодился пролетариат.

Доступ к «клубничке» появился уже после того, как Лера  сложила все полученные из окружающей среды данные и вывела общий паттерн взаимодействия с противоположным полом. В этом враждебном мире нужно быть одиночкой, чтобы оставаться собой и не быть жертвой. Никому не принадлежать. Быть свободной!

А счастливой?

Всю ночь Лера промучилась на раскалённых простынях. Поджаривалась  равномерно, крутилась вокруг своей оси, как на вертеле. И всё потому, что фундамент из нравственных  убеждений  дал трещину…

А утром мера пресечения смягчилась деликатным стуком в дверь ее камеры.

Почему-то Лера сразу поняла:  стучал не Граф. Сатрапы обычно себя так не ведут. И действительно, на пороге топтался невысокий, щуплый мужичок, похожий одновременно и на кузнечика и на работника ЖЭКа.

- Гамарджоба, так сказать, - бодро поприветствовал он, и из-под козырька потертого картуза ярко вспыхнули почти бирюзовые глаза. Вероятно,  мужик понял, что рот, занятый зубной щёткой не особо силён в грузинском и пояснил, громко чеканя слова:

- Глеб Гордеевич велел замок тебе врезать, чтобы запирался изнутри, - он поднял пластиковый футляр с инструментами и подмигнул.

Низ живота прострелило вчерашним  зарядом, хотя она клялась себе ни за что не допускать этого. Но в голову замок не врежешь - Граф и туда входил без стука. С чего вдруг сейчас такая милость? И при чём здесь голова, вообще? Когда его имя внезапно отозвалось совсем в другом месте…

Лера спустила ноздрями лишнее давление в лёгких и отступила в сторону, пропуская гуру отвертки. Помялась ещё пару секунд на месте и пошла в ванную полоскать рот, пока пена на губах не засохла.