Графоманка

«Пара слов - это мягко сказано! У Новодворской к Графу целый иск!». Ее разрывало от желания нагрубить Глебу, высказать ему все претензии, выплеснуть все, что копилось сутки в одиночестве, и предупредить об опасности. Она ведь так и не успела, ворона!

- Не эм-мэ-могу, - потряс Пушкин головой и внезапно стал похож на огромный кусок мела.

- Почему?

- Не эм-могу и вэ-эв-сё! - буркнул он, зеленея.

«Несварение у него, что ли?»

Бросив копошиться в вещах, Лера ещё раз внимательно посмотрела на холопа Графа и поняла, что бледный он по какой-то внешней причине, а не внутренней.

- Пушкин, у тебя чего лицо такое, как будто тебе Дантес стрелу забил?

Вместо внятного ответа, Пушкин неясно промычал.

- Или тебе барыня меня утопить велели?

Лысый снова замычал что-то максимально неразборчиво и почему-то обиделся.

- Я вэ-эв маш-шине буду эж-ждать, дэ-дверь зах-хо-лопнешь - выжал он, наконец,  из себя, сунул желтый пакет в руки и вышел из квартиры, оставил Леру в растерянности посреди прихожей.

Бандероль искомой тетради тоже не содержала. Тот, кто собирал вещи, скидал все, что лежало на виду в сумку, даже футляр с «цацками» и «пушнину», но рукопись, видимо, так и осталась под матрацем. Мысль о том, что кто-то, кроме Графа, может стать читателем сей нетленки неприятно скребла по нежной оболочке личного. Но  в пакете лежал том Имажинистов, среди банковских карт - чужая кредитка и серый прямоугольник визитки на которой тиснением выбиты одной строкой только цифры. Хорошо, с этим она разберётся позже. Сейчас нужно постараться или разболтать Пушкина или вытрясти из него номер телефона Графа.

Так не исчезают!

Так нельзя!!!

Кое-как остановила вскипающие за веками слёзы, тяжело сглотнула подступившую к горлу желчь. У неё так бывает от сильного стресса. Хронический панкреатит с десяти лет, с тех пор, как родителей не стало. Теперь неделю лежать с температурой, согнувшись пополам от боли, пить микстуры с лидокаином, от которых выворачивало наизнанку.

Лера нашла в сумке свою рубашку, надела. Шмыгнула носом и вышла налегке, прижимая к груди пакет с документами.

Все двадцать шесть минут пути до Промышленной Лера пыталась завести рифмоплет Александра. Да то ли ключ не тот, то ли в попытке завязать контакт с этой формой жизни она зашла слишком издалека. С искусства. Поинтересовалась, какой стихотворный размер он, как поэт, предпочитает больше, трёхстопный ямб или дактиль?

Пушкин завис, Лера поняла, что надо было сразу требовать  номер телефона Глеба. Как раз до Промышленной она по циферки из него и вытянула бы.

Но тут вдруг Пушкин заговорил. Стихами. И почти не заикаясь:

- Улетайте перелет-ные д-дети больших городов, улетайте. До б-бескрайних эп-просторов заморских степей. В этом г-городе стали любить бесполезных и уставших, эн-ненужных, у-уставших, вчерашних б-богов. В этом г-городе эс-сэ с первых ночей нас просят молчать. Мы хэ-хотели любить, но любовь не заметила нас. Моя жизнь - она только моя. Я ее ник-кому, ник-когда, ни за чэ-что не отдам. Только что же эм-мне делать с ней, если этот гэ-город не х-хочет меня?

- Вау! Круто! - искренне восхитилась Лера, даже не заметила, что они въехали во двор дома номер пять по Промышленной.

- Он что же, даже передать мне ничего не поручил? - вырвалось у неё в тот момент, когда машина затормозила у подъезда.

Пушкин с сочувствием уставился на неё в зеркало заднего вида и пожал плечами.

Лере жутко захотелось ударить его по лысой башке жёлтым пакетом.

И она ударила.

Александр опешил и ничего не понял. Тогда она, ещё раз шлёпнула по макушке. И ещё. Пушкин очнулся от шока, приступил к активной обороне руками и корпусом.

- Дэ-дура! - рявкнул поэт и, уворачиваясь от очередного удара, локтем нажал на клаксон.

Машина взвыла. Лера перестала молотить по Пушкину. Утёрла рукавом со лба влагу, проступившую от усердия. Принесла свои извинения и быстро вышла из машины.

Квартиру Лера свою не нашла. Ее вынесли всю вместе со старой входной дверью и внесли совершенно другую, новую.

Она даже сначала усомнилась, туда ли ее привёз придворный поэт, в тот ли подъезд, того ли дома, на той ли Промышленной, на той ли - пять? Но ключи внезапно подошли. А такие совпадения бывают только в кино.

Месяц? Сколько ее не было? Когда успели?

Квартирный вопрос больше не капал из ржавого крана в разбитую ванну, не разбегался трещинами по потолку, не сквозил из щелей окон и плинтусов. Какой-то Мамай прошёлся здесь однажды с обыском, а потом совесть, видимо, взыграла, решил на месте разрушенного новое построить.