Графоманка

Возникло чувство, что она все таки проникла на чужую территорию и нашла метку бывающей здесь самки. Хорошо замаскированную, присыпанную мужской атрибутикой. Косметика, предметы гигиены  - слишком грубо, да и жалко. Абы какую не оставишь, надо же Шанель или Бобби Браун, чтобы #не_дай_боже_соперница поняла сразу, с кем дело имеет. Да он, скорее всего, избавил бы жилище сразу от таких откровенных улик. Остаётся? Правильно! Холодильник! Тут уже примитивная, как цементный куб, мужская логика противоречий никаких не заметит. Йогурт - это еда. В холодильнике. Все правильно, пусть там и стоит. А потенциальный враг в виде Леры предупреждён: не суйся, а сунулась - на, покушай, свеженький ещё!

Восьмой час пребывания в полном неведении довёл дедукцию до обструкции. Лера ходила, как привидение женщины в белом,  от окна к окну, пытаясь высмотреть хоть какое-то движение, хоть чего-нибудь, пусть даже шаровой молнии, но в ее сторону.

Она пыталась найти телефон. Да кто сейчас пользуется стационарной связью?

Заставила себя принять горячий душ, чтобы укротить агрессию нервного озноба. Но не могла до конца расслабиться под обжигающими струями, постоянно прислушиваясь к звукам: не вернулся ли он?

С приходом ночи начались слуховые галлюцинации. Она слышала шуршание шин по мокрому асфальту, видела отсвет фар на темном потолке, как потом хлопала автомобильная дверь, отрубая короткие фразы мужских голосов, звук открываемой в подъезд двери, шаги по лестнице, звон ключей у замка. Лера подрывалась, бежала, снося Арт-объекты по пути, и вдруг понимала, что, во-первых, апартаменты Графа гораздо выше, чтобы слышать, как кто-то входит в подъезд; во-вторых, вход в подъезд вообще с другой стороны.

Она сгрызла пачку крекеров и сварила ещё два яйца. Постоянно было холодно. Лера решила греться изнутри. Нашла второй маячок - травяной чай со вкусом клубники.

В своём состоянии Лера сочла излишнюю мнительность симптомом нарушения психики. Многим людям с альтернативным восприятием реальности тоже часто кажется, что их преследуют предметы. Поэтому, она заставила себя лечь на диван в гостиной и под треск электрополеньев постараться уснуть, потому что во сне быстрее идёт время. Которое с наступлением темноты будто встало - не сдвинешь.

Бабушка часто манипулировала этой особенностью. Когда Лера не хотела идти спать, говорила, что чем раньше она уснёт, тем скорее наступит светлое Завтра, в котором всё будет хорошо.

Ничего хорошего утром Леру не встретило. Никаких изменений не произошло. Она всё та же Новодворская Валерия Ильинична, которая голая, без документов, средств связи, карт и кэша будет найдена мертвой в квартире директора центрального рынка, если не придумает, как из неё выбраться.

Похлебав кипятку, она приступила к обыску ящиков и шкафов в слабой надежде  выиграть у фортуны ключи (зачем они ей голой - второй вопрос), но, внезапно, что-то зашуршало,  зазвенело с той стороны дверного замка. Лера сначала испугалась сильно. Потом обрадовалась. Потом опять испугалась. Ещё сильнее. Заметалась. И в общем… уже знала, что чувствует у двери в такой момент собака, запертая на сутки одна в квартире. Кто бы ни открыл ее - друг или враг, это сразу целых два варианта дальнейшего развития событий, против бесконечных часов, проведённых в стоячей, зловонной неизвестности.

Короткими быстрыми тычками сердце дотолкало Леру до прихожей.

Но… в проёме двери бледно лысел Пушкин с большой клетчатой сумкой китайского челнока. Он молча переставил саквояж через порог, достал из-под полы кожаной куртки желтый плотный конверт и очень сильно заикаясь, сообщил, что это ее документы, а в сумке - вещи из резиденции и что он подождёт, пока она одевается. Потом он отвезет их с сумкой домой на Промышленную-пять.

Чтобы все это дослушать ушло минут двадцать. Чтобы обрушить на бедную голову Пушкина шквал встречных вопросов, нужно было, хотя бы одеться. Плотнее укутываясь в тогу, Лера одной рукой нашарила в сумке свои штаны, кое-как, отыскала какую-то футболку. Пережила унизительные секунды выуживания из недр тюка кроссовки. На белье под пристальным вниманием поэта концентрироваться не стала. В ближайшей ванной комнате оделась, заглушая тревожные вздохи женщины голосом рассудительной личности.

«Не приехал, потому что так надо. С другой стороны, а чего ты хотела? Всё. Роман закончился. Э-пи-энд. Или, возможно, он просто занят своими важными, авторитетными делами на рынке, раз прислал…»

- Тебя как зовут, Пушкин? - поинтересовалась Лера, вороша тряпки в сумке, в поисках одной очень личной вещи.

- А-Алек-ксандр. Эс-сэ-саша.

- Ясно, Саша. У тебя же есть телефон? - Лера пошла мешать фешн по второму или третьему кругу. - Ты должен быть на связи с твоим шефом, можешь позвонить Графу, мне нужно кое-что спросить и сказать ему на прощание пару слов, - процедила она, злясь.