Графоманка

А чего просила и сама не поняла. Не успела. Выгнулась над влажными простынями и закипела. Она кончила так, что из неё что-то брызнуло. И чуть не сгорела, когда поняла что… Нет, не писать ей эротических романов. Называть вещи своими именами в литературе ей духу не хватит, а любые синонимы превратят это порно в душный пафос. Может, когда-нибудь она осмелится использовать более прямые формулировки в описании постельных сцен, но пока...

Граф сделал ещё несколько крупных стежков, остановился, вжался, не дав остыть, забурлил сам, поднимая в ней ещё одну волну, уже мягче и спокойнее первой. Потом рухнул сверху, накрыл запахом свеже-расцарапанной кожи, соленой горечи, блестящего бисера на остро, почти воинственно очерченных скулах.

- Суууууукаааа… - прошипел он, кусая ее мочку. - Откуда ты такая, а?

Лера не знала, выражал ли этот вопрос желание Графа разрядить тишину или готовность к разговору начистоту, каким он бывает только после искреннего секса. Но она лишь сильнее стиснула зубы. Подумала немного. В сущности, за окнами уже вот-вот утро; озвученный вопрос, хоть и не требовал немедленного ответа, но Валерия не была бы Новодворской, если бы не брякнула:

- Из Москвы.

Граф с каким-то сожалением хрюкнул ей в плечо. Но лишать свободы слова на этот раз не стал.

- Нормальные бабы в Москву свою розочку везут на продажу, а ты на родину прикатила, мне отдать просто так, - пробубнил он и пошевелил бёдрами, укрепляя свое положение в ней, и видимо, ничего не желая в нём менять.

- Отдать? Ты заставил меня, вынудил! - она попробовала поерзать, протестуя против такого вольного пересказа сюжета их драмы.

- Только в самом начале, - Граф добавил себе весу, сильнее вжался в разомлевшее новодворское тело. - И не заставил, а подтолкнул. Это разные вещи.

- И какой в этом был смысл?

Он, наконец, оторвался от ее шеи и поднял голову, заглянул в глаза.

- А тебе во всем нужен смысл? - отождествляя усиленную работу мозга, на лбу Графа обозначились мужественные морщинки и на висках вздулись вены.

- Ну, вообще-то, да…

- А какой смысл в твоей журналистике?

Лера давно уже и себе задавала этот вопрос. И почему-то, Глеб оказался единственным человеком, которому она решилась признаться:

- Я не знаю...

- А я знаю. В том, чтобы лежать сейчас подо мной и ни о чем не думать, - Граф воткнул левый локоть в подушку рядом с ее ухом, подпер кулаком свой бритый висок. Лера чувствовала, как он взглядом вырезает из пространства ее профиль. А она никогда им особо не гордилась.

- Лежу непонятно где, - заворчала она в потолок, пытаясь не замечать пальцы на левом соске, - непонятно, что дальше будет и непонятно, что я натворила. - Резко повернула голову и почти уткнулась носом в колючий подбородок. - Он же был твоим другом, вроде? Или нет? Как так случилось?

Взгляд застыл, лицо Графа приобрело оттенок куска бетона и такую же консистенцию. Перевод темы от смыслов жизни к смерти ему явно не понравился.

Чмокнул в грудь, вышел. Но не далеко откатился. На спину. Рукой нашарил на тумбочке пачку сигарет и зажигалку, закурил.

Дурацкая привычка курить в постеле. Должен же знать. От мамы.

Лера ждала. Тишина начала напрягать настолько, что она с трудом уговаривала себя не начать говорить первой.

- Ты на себя много не бери, - сказал он, когда уже почти докурил. - Это была провокация. Грязная и нелепая, чтобы отвести подозрения от личности кукловода и убрать лишнее звено заодно. Но ребята поспешили очень. А Руд… я его не оправдываю, но ты не знаешь, как ломает психику голодное детдомовское детство, тюрьма и большие, очень большие бабки, Лера.

- Ну, тебе-то не сломали, - она сглотнула, пошевелила похолодевшими пальцами на ногах.

- И мне кое-что сломали. - Снова пауза, в течение которой Граф докурил, затушил сигарету в пепельнице и, вернув ее на тумбочку, продолжил: -  Я не могу позволить себе семью. Или даже нормальные, открытые отношения с женщиной. Для меня это единственная недоступная роскошь. Потому что любая привязанность может стать оружием против меня же в руках моих врагов. Ни жены, ни детей. Деньги - это все, что у меня есть. А я в том возрасте, Лера, когда больше всего ценишь время. Мало его у меня. Очень мало. Чуть-чуть бы ты пораньше появилась… или не появлялась бы совсем.

- Лучше бы ты меня убил, Глеб, - выдохнула еле слышно сухими губами, заклиная себя сдерживать плотину.

- Да, или ты меня. Кстати. Боевая пушка в ящике моего стола в кабинете - его рук дело. Я узнал это на следующий же день после... инцидента. Но мне нужно было понять, чьей была инициатива.

Граф опять придвинулся ближе и ее потянул к себе, укладывая щекой на грудь. Запустил пропахшие табаком пальцы Лере в волосы.

- Чем же ты его так расстроил? - она подняла голову и стала изучать кончики его ресниц на фоне светлеющего окна.

- Сначала не дал вывести его долю из общака. Потом не захотел… делиться.

- Скажи мне честно, это я его или ты?

- Когда я его оторвал от тебя, он ещё вполне дышал.

- Что теперь будет?

Грудь под ней поднялась волной, опустилась шумно. Граф усмехнулся, то ли кашлянул, то ли попытался рассмеяться.