Графские развалины

Сашок, естественно, понятия не имел о произошедшем в Спасовке. Он с удивлением слушал непонятные, полузабытые слова. И ничего не понимал. А потом понял. Всё оказалось на редкость просто.

За годы, проведенные в Ульяновке (именно так именовался поселок, где располагалась областная психушка, хотя в народе и говорили: «угодить в Саблино» — по названию ближайшей станции), Сашок сошелся с одним безобидным больным — Колей Лисичкиным. Двенадцать лет назад бригада путевых железнодорожных рабочих обнаружила Колю, измазанного землей до невозможности и шагающего по бетонным шпалам куда-то в направлении Новгорода. Именно по шпалам — ни разу Лисичкин не наступил на промежуток между ними. Покинуть пути он отказался наотрез, уверяя, что немедленно провалится сквозь землю глубоко-глубоко, где нет света и происходят кошмарные вещи… Угодил на лечение с диагнозом «маниакальный психоз».

Сашок считался «тихим» — и тем не менее знал, что никогда не выйдет отсюда. А если и сбежит, то немедленно попадет во всероссийский розыск, никаких шансов уйти от которого — полностью отвыкнув за десять лет от жизни на воле — не будет. Колю же Лисичкина выписывали дважды — вылечив; доказав, что человеку никак не грозит спонтанное погружение в землю. И дважды тот возвращался добровольно — уверенный, что опять проваливается. Даже в залитом асфальтом городе порой не избежать нескольких шагов по открытой почве…

В последнем — почти двухмесячном отсутствии — Коля обзавелся подружкой. А может, и невестой, — кто знает, какие намерения были у этой здоровенной, нескладной, с лошадиной физиономией девахи. Возможно, вполне серьезные, поскольку моталась к нему из города по меньшей мере раз в неделю. Свидания проходили нелегально, в комнатушке, отделенной тоненькой деревянной перегородкой от каптерки завхоза, — там, за стенкой, хранились и краски, и растворитель, и много еще чего, хорошо горящего…

Знал о тайных встречах парочки единственный человек из персонала — санитар Федоркин, продававший свое пособничество за небольшие суммы денег и большие количества дешевой водки. Платила, естественно, девушка— наверное, все-таки лелея матримониальные мысли. Сашку было наплевать на планы подружки Лисичкина. Главное — так сказал голос — ростом и комплекцией она напоминала Сашка. Отдаленно напоминала, но большего и не требовалось. Голос объяснил, что нужно делать. Сашок знал многое о стали и её сплавах, но то, что две порошкообразные краски — серебрянка и железный сурик — в смеси дают термит, плавящий металл и разрушающий камень, стало для него открытием…

…Он шел по ночной Ульяновке. Сзади полыхало и надрывались пожарные сирены. Впереди была темнота. Голос что-то тихо шептал. Все следующие три года Сашок внимательно к нему прислушивался. Но отнюдь не всегда исполнял советы. И лишь один раз, ненадолго, выбрался туда, где голос звучал слышнее всего. В Спасовку.

Сашок. Спасовка. Июль 2000 года

«Мерседес» салатного цвета, плавно покачиваясь, прорулил по Козыревскому прогону и вывернул на шоссе.

Отпрыски на заднем сиденье отталкивали друг друга от опущенного стекла. Радостно и удивленно показывали матери на купающихся в луже гусей — все правильно, росли горожанами в первом поколении. Мать, несколько располневшая, но по-прежнему очень красивая, водворила порядок; стекло поднялось, и машина, набирая скорость, покатила в сторону города.

Рано поседевший человек проводил её взглядом и нехорошо усмехнулся — нескольких зубов не хватало. Он удовлетворенно кивнул — мрачное, совершенно безрадостное удовлетворение. Десять лет терзаемый химией и электрическими импульсами мозг искал ответ на один-единственный вопрос: почему всё так вышло? кто виноват? кто? кто?? кто???

Он нагнулся и поднял лежащий у ног продолговатый сверток — испачканная свежей землей мешковина сгнила и расползалась в руках. Но несколько слоев густо промасленной бумаги уцелели, он с треском разорвал её пальцами. Сталь с синеватым отливом тускло блеснула — надежная и бесстрастная сталь — она никого и никогда не предавала, она много лет терпеливо ждала своего часа.

И дождалась.

Глава 7 02 июня, понедельник, ночь, утро

1

Охотника и дичь всегда связывают некие невидимые эмпатические, а то даже и телепатические узы, — подтвердить это может любой бывалый человек, много походивший с ружьем по лесам и болотам.