Графские развалины

И устояла, выпрямилась. Перелезла, сделала несколько быстрых шагов — здесь гребень раза в полтора шире, позволял двигаться быстрее и увереннее. А затем остановилась. Поняла, что очутилась в ловушке. Сашок выкрикнул что-то непонятное, вроде даже не по-русски…

В этот миг у Кравцова мелькнула спасительная идея. Бросить, швырнуть чем-нибудь в Сашка — чуть позже, шагов через пять-шесть — там, знал Кравцов, гребень наиболее пострадал от непогоды и времени, там достаточно сделать одно неловкое движение, чтобы свалиться…

Чёрт возьми!!! Под ногами — ни единого камня, ни единого обломка кирпича! Пашины рабочие постарались… Кравцов видел сегодня кирпичи, кое-где вновь выпавшие из стен, но искать их времени не осталось, счёт шёл на секунды.

Он лихорадочно рылся по карманам — хоть что-нибудь тяжелое, хоть связку ключей! — напугать, заставить дернуться, потерять равновесие…

Пальцы нащупали нож. Который — Кравцов был уверен — сделал свое дело и навсегда канул на Чёртовой Плешке… Значит, сделал не до конца.

Он срывал ногти, раскрывая лезвия и инструменты: открывалки, шило, штопор… Казалось, все происходит медленно-медленно, как в кошмарном сне, где надо спешить, а движешься как в липком сиропе.

На деле нож лежал на ладони, готовый к броску, через секунду-другую. Но Сашок уже миновал опасное место — он явно освоился на верхотуре и стал двигаться быстрее. Кравцов до крови прикусил губу. Остался последний шанс, крохотный, — Сашку предстоит перешагнуть выбоину, тоже опасную, но совсем небольшую, момент броска надо рассчитать с точностью до долей секунды…

Сашок занес ногу — перешагнуть препятствие — и Кравцов швырнул нож, заорав во всю мочь:

— Сашка-а-а-а!!!

Время странно замедлилось, почти остановилось. Кравцов видел всё в мельчайших деталях: как летит его нож, медленно поворачиваясь в полете, как Сашок неторопливо оборачивается на крик, как удивленное выражение наползает на его лицо…

И Кравцов понял, что проиграл. Недооценил скорость реакции противника. Меч начал движение — медленно, чуть быстрее, еще быстрее, — и траектории клинка и летящего ножа непременно должны были сойтись в одной точке…

И тут секунды замелькали с положенной им скоростью. Меч прорезал воздух стремительно, невидимо — и впустую. Нож плашмя ударился о лицо Сашка — наискось, через глаз — и словно бы прилип, приклеился. Кравцов понял, что именно там торчал из рукояти штопор…

Сашок отклонился назад, выпустил катану, прижал обе руки к лицу и продолжил крениться, не делая попыток удержать равновесие… Через мгновение на гребне осталась одна фигура.

…К месту падения тела — за наружную стену — Кравцов вышел спустя несколько минут, после того как бледная и онемевшая Ада спустилась со стены, а сам он вооружился толстым и ржавым железным прутом. Вышел — и не обнаружил никого. И ничего.

Не было упавшей туда же катаны.

Не было ножа.

Не было Сашка.

Лишь лужица свежей крови…

Сам Сатана ему ворожит… Рухнуть с десятиметровой высоты на усыпанную каменными обломками землю — и даже не вывихнуть ногу?

Кровавые пятна четко обозначили след — вел он вниз по склону. Кравцов сгоряча устремился было в погоню, но быстро оставил эту затею. Кровавые пятна становились все меньше, а промежутки между ними — всё больше. Вниз, на дно долины, солнце еще не заглядывало. Отыскать оставшегося в неплохой форме противника на обширной, густо поросшей кустами пустоши — в одиночку и без собаки — дело нереальное… Через сотню метров, когда след стал неразличим, Кравцов прекратил поиски.

Повернулся и пошел вверх по склону. К графским развалинам. И остановился, увлеченный невиданным зрелищем. Солнце освещало руины теперь все, целиком, — и потоки света слепили глаза, проходя насквозь, вырываясь из оскалившихся битым кирпичем брешей, из дверных и оконных проемов.

Смотреть на дворец можно было лишь сквозь прищуренные веки — и казался он не старой развалиной, но таким, каким выглядел полтора столетия назад. Встали на место разрушенные временем и людьми стены и перекрытия, проемы засверкали стеклами. В большом зале (о назначении которого Кравцов не догадывался) оказался летний сад — широкие листья пальм зеленели сквозь стеклянную стену. Возник ниоткуда огромный балкон с балюстрадой — бесследно исчезнувший к началу двадцать первого века. Играла музыка — негромкая, печальная — не то клавесин, не то клавикорды. Потом зазвучал голос:

— Ну вот ты и вернулся… Добро пожаловать! У нас тут как раз наметилась партия в экарте и не хватает одного партнера. Сыграем по маленькой: голова против головы? Тебе объяснить правила?

Кравцов помотал головой и широко раскрыл глаза, стараясь избавиться от видения. Солнце безжалостно резануло по сетчатке. Возрожденный дворец сиял и переливался в сверкающем мареве, но никуда не делся.

— Сыграем, — ответил Кравцов. — Но предупреждаю: тех, кто жульничает, у нас бьют подсвечниками…

И он помахал увесистым железным прутом.