Гракх-Бабеф

Морелли, автор «Кодекса природы», оказал несомненно сильнейшее и непосредственное влияние на Бабёфа. Об этом нам уже пришлось говорить. В тексте защитительной речи на ряду с именем Руссо упоминаются также имена Мабли и Дидро. Но упоминание Дидро основано на очевидном недоразумении. По распространенному, но ошибочному мнению, он считался автором «Кодекса природы», вышедшего анонимно и принадлежавшего на самом деле перу Морелли. «Кодекс природы» был даже напечатан в одном из изданий сочинений знаменитого энциклопедиста. В защитительной речи Бабёф так и говорит о Дидро: автор «Кодекса природы». Он полагает, что с точки зрения его обвинителей Дидро оказался бы верховным вождем и вдохновителем всех заговоров. Действительно, если и не Дидро, то Морелли во всяком случае занимал достаточно радикальную позицию в вопросе о собственности, находя корень всех зол, терзающих общество, в разрушении первобытного коммунизма, в установлении института частной собственности. В будущем обществе Морелли устанавливает три священных закона природы. Первым из них упраздняется частная собственность, за исключением собственности на предметы потребления и «предметы», необходимые для повседневного труда. Второй признает за каждым гражданином право на труд и существование и обязует государство доставлять ему занятие и пропитание. Наконец третий устанавливает обязанность граждан принимать участие в общественном труде. Морелли устанавливает далее обязательный для всех граждан в возрасте от 20 до 25 лет труд в сельском хозяйстве. Городская промышленность организована у него по цехам. Торговля запрещена. Весь продукт общественного труда распределяется государством. Таковы основные положения «Кодекса природы», на который, в свою очередь, большое влияние оказала бессмертная утопия Томаса Мора.

Правда, Бабёф пошел дальше Морелли. Последний оставлял в частной собственности членов общества предметы потребления и орудия труда. Бабёф преодолел этот остаток мелко-собственнической идеологии и этим порвал с традицией Морелли. Но, с другой стороны, разве не в «Кодексе» нашел он мысль о вредоносности паллиативных мероприятий и о необходимости полного уничтожения корней общественного зла — собственности? Поэтому-то больше, чем Руссо и вся школа уравнителей, может Морелли претендовать на звание «духовного отца» Бабёфа и идейного вдохновителя «равных».

На втором месте после Морелли нужно упомянуть Мабли. Мабли считал, что современный общественный порядок, базирующийся на институте частной собственности, находится в прямом противоречии с порядком естественным. Он полагал, что окончательное примирение частного интереса с общественным возможно только при господстве общности имуществ. В своих «Принципах законодательства» он заявляет, что не может понять, как люди ухитрялись установить институт частной собственности и решительно отказывается рассматривать коммунизм как неосуществимую химеру. Этот пассаж впоследствии сочувственно процитировал «Народный трибун», а в защитительной речи Бабёф опять вспомнил Мабли, «чувствительного, человечного добряка Мабли», как он его называет, Мабли, провозгласившего первой обязанностью законодателя полное имущественное уравнение всех граждан.

По Энгельсу, «Современный социализм… в своей теоретической форме является прежде всего дальнейшим и более последовательным продолжением основных принципов, выдвинутых великими французскими просветителями XVIII века, и его первые представители Морелли, Мабли недаром принадлежали к их числу» (там же, стр. 357).

Бабёф и «равные» являются дальнейшей ступенью в развитии социализма. «Как и при всех требованиях буржуазии, — говорит Энгельс о буржуазном требовании равенства, — и в данном случае пролетариат, как тень, следует за буржуазией и делает свои выводы». В скобках Энгельс добавляет при этом: Бабёф (там же, стр. 367).