Грамматика цивилизаций

Бабур был мусульманином (суннитская ветвь). Это значит, что победа его войска была победой ортодоксального ислама, победой людей с белой кожей, использовавших оружейный порох. Так была создана империя Великих Моголов, которая в принципе просуществовала три столетия, вплоть до 1857 г., когда была уничтожена англичанами во время восстания сипаев. В действительности период ее расцвета закончился после смерти последнего из ее великих правителей Аурангзеба (1618–1707), т. е. еще до оккупации англичанами Бенгалии в 1757 г.

Итак, с 1526 г. и вплоть до смерти Аурангзеба мусульманская Индия переживала новую эпоху величия, напоминавшую лучшие годы Делийского султаната. Впрочем, и для этой новой эпохи были характерны те же акты насилия, то же насильственное сосуществование завоевателей и местного населения, тот же порядок управления.

Те же акты насилия

: ислам правил при помощи страха, оплачивая роскошь всеобщей нищетой жителей Индии (а могло ли быть иначе?). С одной стороны, сказочные богатства, которыми восхищались путешественники с Запада; с другой — голод, высокая смертность, бесчисленное количество детей, выброшенных на улицы или проданных родителями в рабство.

То же насильственное сосуществование, которое становится все более тесным с течением времени. Самый знаменитый из династии Моголов Акбар даже попытался создать менее жесткую администрацию и новую религию, в которой смешивались мусульманство и индуизм (дин-и илахи: божественная вера). Но у новой религиозной системы не оказалось последователей за пределами узкого круга императорских приближенных, и она не пережила смерть Акбара. Но сам этот факт знаменателен.

Завоеватели не могли обойтись без своих подданных индусов. Огромные районы Индии оставались полунезависимыми, платя налоги или отказываясь это делать. Франсуа Бернье, французский врач на службе у одного из Великих Моголов, отмечал в 1670 г.: «На всем протяжении страны имеется множество народов, для которых Могол не является абсолютным повелителем, которые сохраняют собственных правителей, не подчиняющихся Моголу и выплачивающих ему дань только по принуждению: иногда это сущие мелочи, а иногда и вовсе ничего».

Войны и постоянные сражения способствовали ограничению абсолютной власти Моголов. Двор Великого Могола был на деле большой армией (от 50 до 200 тыс. человек), квартировавшей в Дели: всадники, мушкетеры, воины, обслуживающие легкую (конную) и тяжелую артиллерию, перевозимую на слонах, — масса воинов, конюших, слуг. Офицеры высокого ранга получали жалование и иные награды, например земли в пожизненное владение. Это были искатели приключений, зачастую выходцы из простонародья, что не мешало им кичиться своим положением, «прогуливаясь по улицам в шикарных одеждах, иногда верхом на лошадях или на слонах, иногда в портшезах, но всегда в сопровождении конной охраны из числа благородных и массы пеших слуг, идущих впереди или сбоку, чтобы разгонять горожан, обмахивать опахалом хозяина, сметать пыль на его пути вениками из павлиньих перьев, нести плевательницу или зубочистку, сосуды с питьевой водой…» В конечном счете «на одного магометанина приходилось несколько сотен человек разной обслуги», — поясняет Бернье. Но поскольку все войско было невозможно набрать из одних только светлокожих т. н. Моголов (которые к тому же из боязни потерять свои привилегии предпочитали жениться на светлокожих женщинах Кашмира), то приходилось призывать в армию их приближенных и темнокожих.

В Дели всегда можно было встретить солдат раджпутов (выходцев из Раджпутаны), которыми часто командовали их раджи. Некоторые из них могли поднять по приказу целые армии из местных воинов. Ведь иногда приходилось сражаться с мусульманскими наемниками, с персами шиитами, с мусульманами из Бенгалии (патанами), с индусскими или мусульманскими князьями из Декана, которые оставались враждебными правящей династии.

Всем им приходилось платить из огромной казны Великого Могола, пополняемой в большей степени за счет торговли, чем за счет доходов с земли. Эта казна стала центром притока и оттока богатств. Каждый раз, когда серебряная монета попадала в казну, в ней делали узкое отверстие: часто случалось, что одна и та же монета имела множество подобных отверстий.