Грамматика цивилизаций

Слово «революция», например, не подходит для обозначения многочисленных крестьянских восстаний, прокатившихся по Европе, как мы об этом уже говорили, в период XIV–XVII вв. Равным образом, когда мы говорим о различных движениях за национальное освобождение, то и в этом случае слово «революция» употребляется в особом значении, идет ли речь об освобождении швейцарских кантонов (1412), или Объединенных провинций (1648), или американских колоний Англии, т. е. будущих США (1774–1782), или испаноязычной Америки (1810–1824), либо об отделении (иногда мирном, а иногда насильственном) скандинавских стран: Швеции, Норвегии, Дании… Все эти движения представляются реакцией на современное государство, но в еще большей степени реакцией на иностранное вмешательство, чего нельзя недооценивать.

«Настоящая» революция всегда направлена против современного ей государства (это ее основная особенность), она всегда происходит внутри него и имеет своей целью самореформирование. До 1789 г. в Европе (если исключить поражение Лиги и Фронды) единственно, кто был достоин этого названия, это две английские революции: первая из них, кровавая и насильственная, происходила в 1640–1658 гг., а вторая (1688) была мирной. Но Французская революция, потрясшая основы одного из самых могущественных государств Запада, получила совсем иное звучание из-за того, что распространилась на всю Европу (с 1789 по 1815 г.), а воспоминания о ней стали для всего мира своего рода символом, который с течением времени не устаревал и с каждым новым поколением обогащался за счет их притязаний.

И сегодня ощущается мощная актуальность этого символа. Путешествуя по СССР в 1958 г., французский историк удивлялся тому, что его советские коллеги называли «Революцией» именно Французскую революцию. Тот же историк, преподавая историю в Сан-Паулу (Бразилия), вынужден был объяснять вслед за Альбером Матьезом, что так называемые «гиганты Конвента» были обыкновенными людьми. Его бразильские студенты воспринимали такой подход как святотатство, и один из них даже заявил: «Что касается нас, то мы понимаем под Французской революцией нечто большее…»

Итак, можно утверждать, что Французская революция продолжала жить во всем мире даже тогда, когда ей на смену пришла Русская революция. В сегодняшней Франции Русская революция господствует в профсоюзной и революционной среде. Это объясняется тем фактом, что она в большей мере соответствует нынешним реалиям. Но чтобы оценить тот пыл, с которым еще недавно оценивались события 1789 г., достаточно соприкоснуться с энтузиазмом, с которым воспринимались в Сорбонне лекции Альфонса Олара (ум. в 1928 г.), Альбера Матьеза (ум. в 1932 г.) и Жоржа Лефевра (ум. в 1959 г.). Даже когда отношение к Французской революции в целом враждебно, она продолжает присутствовать в политической мысли и этике европейцев, влияет на их умонастроения и поведение.

2. Всего во Франции было две, три или даже четыре революции. Французская революция, подобно современным многоступенчатым ракетам, запускалась и взрывалась многократно.

Вначале она проявила себя как «либеральная», умеренная революция, в ходе которой случались драматические эпизоды: взятие Бастилии, Большой террор. На этом этапе Революция I развивалась бурными темпами и прошла четыре ступени: дворянский бунт (Ассамблея нотаблей, 1788 г.); возмущение буржуазии, т. н. «юристов» (Генеральные штаты); затем городская революция и революция крестьянская; они и были решающими.

На своем втором по времени этапе Революция (Революция II) была насильственной и жестокой: она пришла на смену первой после объявления войны Австрии 20 апреля 1792 г. Альфонс Олар в этой связи писал: «Именно война 1792 г. изменила течение Французской революции». Это верное замечание. Последующая оккупация Нидерландов сделала конфликт неизбежным. Признаем также, что Революция, превратив Францию в современную нацию, утвердила и укрепила ее, подготовила взрыв. Сопровождаемая насилием как внутри страны, так и за ее пределами, вторая фаза Революции закончилась после падения Робеспьера 27–28 июля 1794 г. (9—10 термидора II года республиканского календаря).

Революция III, а именно третий этап Революции (хотя можно ли продолжать говорить в этом случае о революции?) продолжался с термидора до брюмера (с 28 июля 1794 г. до 9—10 ноября 1799 г.), т. е. последние месяцы Конвента и весь период существования Директории.

Четвертый этап (Революция IV) включал в себя периоды Консульства, Империи и Стадией (1799–1815).

Очевидно, что Наполеон продолжил Революцию и «заморозил» ее, взяв на себя руководство ею. Тем самым он добавил к ее колебаниям драматические колебания собственной судьбы, хрупкость установленного им незаконного режима, который должен был искать оправдание в постоянных победах, чего бы они ни стоили.