Грань

Джоанн недоверчиво покачала головой. Вероятно, она даже начала что-то говорить, но только я не слышал ее, поглощенный чтением — уже третьим по счету — текста, присланного мне Клэр. Я хотел окончательно во всем убедиться.

Свернув листы в рулон, я сказал:

— Моей помощнице удалось выяснить кое-что еще.

— Что именно? Да говорите же! — Райану не терпелось все узнать. Инстинктивно он снова начал массировать больную ногу.

— Она нашла ответ на вопрос, зачем кому-то понадобились услуги Лавинга. — Я поднял взгляд и смотрел теперь прямо в глаза Джоанн.

Та застыла на месте. У нее было такое выражение лица, словно ее попросили опознать в морге тело близкого ей человека.

Низким мрачным голосом, совершенно отличным от того, к которому мы привыкли в последние дни, Джоанн сказала, обращаясь ко мне:

— Это не может быть проблемой, Корт. Этим уже занимались те, кому следует.

Мари непонимающе уставилась на сестру. Райан не сводил глаз с жены, побагровев и плотно сжав губы.

— О чем таком ты толкуешь? — спросил он.

Но на его вопрос пришлось ответить мне:

— Генри Лавинга интересуете не вы. Он охотится на вашу жену.

44

— Что-что? — Он едва не расхохотался.

Потом воцарилось молчание. Все сидели совершенно неподвижно, словно замерли. До нас доносились только завывание ветра снаружи да потрескивание автоматического генератора льда в холодильнике.

Покачав головой, Джоанн подошла к окну. Меня поразил холод в ее глазах. Я мысленно расставлял по местам недостававшие фрагменты таинственной мозаики.

— Что вы имеете в виду, Корт? — спросила Мари. — Какое отношение ко всему этому имеет Джоанн?

Я промолчал.

— Джо! — выкрикнула Мари. — Объясни же нам, Джо. О чем идет речь?

— Так что скажете? — жестко обратился к ней я. Мне нужны были ее ответы — здесь и сейчас.

— Я же дала вам понять, Корт. — Ее голос опять звучал ровно и холодно. — Это уже проверили. Никаких проблем быть не может. Просто забудьте, и все.

— Проверили что? — пробормотал Райан.

Не обращая внимания на мужа, она говорила только со мной.

— Неужели вы думаете, что это сразу не пришло мне в голову? Едва услышав о возможном появлении «дознавателя», я в ту же минуту сделала нужный звонок по телефону. Десятки людей тогда же взялись за это дело. И не обнаружили ничего. Ровным счетом ничего.

— Генри Лавинг работает на тех, о ком практически невозможно хоть что-то узнать.

— И люди, о которых говорю я, тоже очень и очень влиятельны.

— Джо, объясни наконец, в чем здесь смысл? — умолял потрясенный Райан.

— Почему вы не предупредили меня? — спросил я.

Ее лицо выражало раздражение.

— Почему? — повторил я.

— Я не имела права ни о чем информировать вас.

— Кто-нибудь ответит на мой вопрос, б…ь? — Райан потерял терпение.

— Райан, милый… Я так виновата перед тобой. Но я просто не могу. Все слишком сложно.

— Так упрости, пожалуйста. Не вешай мне лапшу на уши. Расскажи все как есть.

— Позвольте взглянуть, что там у вас, — снова обратилась ко мне Джоанн.

Я передал ее распечатку. Ее первая реакция была чисто профессиональной. Она быстро просмотрела каждый листок с бросающимся в глаза штампом поверх каждого: «Совершенно секретно». Кому-то это покажется обычным клише, но именно так помечаются важнейшие документы правительства Соединенных Штатов Америки.

Она кивнула.

— Как вам удалось получить доступ к этим серверам? — спросила Джоанн, но потом лишь махнула рукой. — Впрочем, не все ли равно? Какая теперь разница?

Вздох.

— Теперь мне кажется, я с самого начала знала, что к этому все и придет.

— Вероятно, некто из прошлого Джоанн обратился к услугам Генри Лавинга, — пояснил я сестре и мужу.

— Бывший любовник? — простодушно спросила Мари, словно все еще продолжала наш разговор на выступе скалы над рекой.

Я посмотрел на Джоанн, приглашая ее высказаться. Мне казалось, что она готова к этому. Но ни слезинки. И сейчас я понял, что это был еще один ключик к правде, на который я не обратил внимания. Почти все мои клиенты плакали, некоторые рыдали навзрыд — особенно пережив нападение вооруженных преступников. Но только не Джоанн. И теперь я осознал, что ее поведение в последние дни, эта внешняя бесчувственность и ступор — отнюдь не реакция добропорядочной домохозяйки, внезапно попавшей в ужасающую, непостижимую для нее ситуацию.

Джоанн не проявляла никаких эмоций, потому что была обучена этому. Или же в силу особенностей своей натуры. Скорее же всего взаимодействовали оба эти фактора.

Джоанн наконец заговорила:

— Речь идет о моей бывшей работе.

— Твоей работе? — удивилась Мари. — Но ведь ты всего-навсего крутила ручку арифмометра в министерстве транспорта!

— Нет. Я работала на правительство. Но совсем на другую организацию. — При этом она подняла на меня понимающий взгляд. — А ведь я знаю, как вы обо всем догадались. Я упомянула управление по оценке разведданных. Сама не верю, что это у меня вырвалось. Должно быть, действительно потеряла контроль над собой. Поддалась эмоциям. Но, честно говоря, надеялась, что вы пропустите это мимо ушей.

— Как видите, не пропустил.