Грань

«Террористы обеспокоены, что кто-то из органов национальной безопасности — ЦРУ, ФБР, Управления по оценке разведданных — сможет идентифицировать того, с кем встречался Альенде…»

Правительственное управление по оценке разведданных — это очень небольшая государственная спецслужба с необъятными компьютерными возможностями, расположенная в Стерлинге, штат Виргиния. Одна из задач, стоящих перед УОР, — собирать всю информацию: имена, снимки, фотороботы, биографии и любые данные вплоть до личных привычек — на людей, представляющих угрозу национальной безопасности. И все это тщательно анализировать. Если вас когда-нибудь изумляло, как удается ЦРУ или американским военным уверенно утверждать, что один бородатый тридцатилетний мужчина, снятый на улице в Кабуле, это ни в чем не замешанный бизнесмен, тогда как другой, абсолютно, с нашей, западной, точки зрения, похожий на него человек — активный боевик «Аль-Каиды», за этим стоит именно УОР.

Однако о существовании этой организации не знал никто, кроме самых высокопоставленных чиновников, отвечавших за безопасность страны. Она никогда не упоминалась ни в одной статье или выпуске новостей. Посему полностью отпадала вероятность того, что Джоанн об УОР слышала случайно, а тем более знала о возможности УОР легко вычислить собеседника Альенде по фотографии, если только она сама не принадлежала к этому сверхсекретному агентству, расположенному на самой вершине пирамиды органов государственной безопасности.

Так зародились мои подозрения. И поэтому в моей шифровке, отправленной Дюбойс после того, как Джоанн обнаружила снимок в компьютере сестры, содержалась не только просьба прогнать фото через нашу систему ОРК, но и проверить, не направлял ли кто-нибудь за последние двенадцать часов запрос в УОР относительно Альенде и его связей. И если такой запрос был сделан, не исходил ли он от Джоанн Кесслер.

Разумеется, Дюбойс намного раньше собрала все данные по Джоанн — от ее учебы в школе до ступенек профессиональной карьеры, включая и такие происшествия в ее жизни, как серьезная автоавария. Но если Джоанн работала в УОР, не приходилось сомневаться, что ее официальная биография служила лишь прикрытием, тогда как ее настоящее личное дело хранилось где-то в глубоко засекреченном архиве.

«Значит, вы изучали наше прошлое? И что же вам удалось выяснить про меня?»

Неудивительно, что у нее возникло искушение задать мне подобный вопрос.

Дюбойс писала, что действительно нынешним утром кто-то с высоким уровнем допуска прислал в УОР просьбу идентифицировать двух людей на фотографии, отправленную из района, оставшегося неизвестным. Снимок находился в работе у аналитиков.

А вот чтобы докопаться до подлинного жизнеописания Джоанн Кесслер, потребовались особые усилия. В этом очень помог Эллис, объяснила в своем письме Дюбойс: он пустил в ход старые знакомства в Лэнгли и в Форт-Миде.[18]

— Но как же так? Твоя работа… — залепетал Райан. — Я же заходил к тебе на службу. Мы там обедали вместе раз десять, наверное. Потом посещали музей авиации и космонавтики, национальную картинную галерею, и я провожал тебя назад в твой офис. Бюро анализа автомобильных тарифов. На Двадцать второй улице. Я же бывал там!

— Дорогой… — подобное обращение прозвучало в такой момент диссонансом, — это… это все — прикрытие.

— Значит, ты служила в ЦРУ или в какой-то подобной организации? — спросил он.

— Да.

Мари начинала заводиться. В ней не осталось ни намека на обычно свойственное ей полуподростковое легкомыслие.

— Ты так ничего и не объяснила нам, Джо.

Со стоическим видом, словно давая показания перед комитетом конгресса, Джоанн сказала:

— Моя организация занималась операциями, связанными с обеспечением национальной безопасности внутри нашей страны.

— Что это означает? — Райан отчаянно пытался сопоставить эту новую для него информацию с тем, что жена рассказывала ему о себе прежде. Что было правдой, а что — ложью? Насколько далеко зашла она в обмане? Ему наверняка сейчас вспоминались те места, куда, по ее словам, она ездила, те люди, с которыми якобы встречалась. Насколько честна была с ним женщина, ставшая ему родной? Потому что для него самого, конечно же, именно дальнейшая семейная жизнь подвергалась сейчас наибольшей опасности.

Со своей стороны Джоанн сейчас ломала голову над тем, что именно имеет право рассказать ему, и если она хотела придерживаться официальной линии, ответ напрашивался крайне простой — ничего. В Великобритании принят Закон о государственной тайне, запрещающий госслужащим разглашать любые сведения о своей деятельности в период работы на некоторые правительственные структуры. У нас в законодательстве нет столь высокопарно сформулированных актов, но, строго говоря, правила действуют абсолютно те же. Сделав определенное признание в этой уютной комнате сельской усадьбы, Джоанн уже преступила федеральный закон. И, как и я сам, она прекрасно понимала, что, если пойдет дальше, ее преступление станет только серьезнее.