Грань

— Я чет устал, мужики… — голос у Михаила дрогнул.

— Айда за посудой. Обед будет, — Шарет повлек Корноухого к приютившей их камере. И на ходу, игнорируя слабые протесты приятеля, пояснил: — Есть надо.

— Ты гений, — буркнул семенивший рядом дгор.

Минут через десять, после того как опустели трибуны, а песок арены милосердно обновили, вдоль внутренней стены проехала телега в сопровождении троих стражников. Из бадьи, что мерно покачивалась в такт поскрипывающим колесам, сизыми росчерками били струйки пара.

Подчиняясь тычку Шарета, Михаил сунул тарелку в щель окна и, получив положенную порцию комковатого варева, отодвинулся за спины оживленной толпы заключенных. Принюхался к обеду.

— На корабле кормили лучше, — заметил прошедший мимо Труг.

Михаил пожал плечами. Ни запаха, ни вкуса, ни цвета варева он не различал. В голове туман, в чувствах сумбур, в тарелке хетч — привычная картина, ниспосланная свыше. На пороге камеры-кельи Михаил остановился, наблюдая за гномом, обустраивавшимся к обеду. Рядом копошились тени ваарок.

— Рубай — не думай, — посоветовала Дзейра, огибая Корноухого.

В три приема умяв обед, Михаил натужно сглотнул в медитативной попытке успокоить желудок, молча развернулся и двинулся в сторону умывальника. Гном с интересом посмотрел ему в след и отставил тарелку. Предчувствие, не предчувствие, но определенные предпосылки событий витали в воздухе. Коли молот занесен — удар всенепременно будет — говаривали в чертогах Орулага.

Кряхтя поднявшись, Труг отрицательно мотнул головой в ответ на вопросительный взгляд Шарета и не торопясь побрел за Корноухим.

Почти достигнув цели, Михаил внезапно замер. Секунду назад он миновал чей-то острый ненавидящий взгляд. Неизменный сумрак, неизменные опустошенные лица… И физически ощутимый клинок чувства. Михаил торопливо осмотрелся и зашипел от толкнувшейся в ране боли.

Все тоже тюремное болото… Согбенные силуэты, не позволявшие перехватить хоть малейший проблеск эмоций.

Пожав плечами, Михаил продолжил путь. Впереди тихим журчанием обозначился санузел.

***

Фоота, чистокровная ваарка, проводила корноухого лепурца ненавидящим взглядом. Сердито шаркнула по глазам, сметая непрошенные слезы. Сегодня Ло отвернулся от нее. Эфгов ублюдок отправил Троо к праотцам — небрежно, без чести, как скотину на бойне. Ее муж погиб, унеся с собой надежду. Последняя кроха света исчезла… А ведь они мечтали, смели заглядывать чуть дальше сегодняшнего дня… Смешно.

Фоота яростно выругалась, заставив соседей удивленно покоситься. Корноухий умрет! Не на арене — нет, темной ночью — с перегрызенным горлом. В грязи и бесчестье!

***

В отсутствии малейшего стимула к спешке Михаил обстоятельно сполоснул руки. Проводил скользнувшие вдоль желоба красные разводы. На секунду задумался и сделал пару глотков. Вода отдавала болотом, о чем не преминул заметить содрогнувшийся в спазме желудок.

Боль в плече чуть поутихла. Михаил рискнул отмочить прилипшую к руке рубаху и взглянуть на рану. Мазь доктора действовала… Кстати, о докторе… Сколь странны и неисповедимы пути сумасшедших? Подойдя к стоку, Михаил несколько секунд наблюдал за ленивым течением воды и того, что водой никак не являлось. В сомнениях и думах он отлучился в сортир, вернулся, попинал ногой решетку в ожидании светлой идеи… озарения, проблеска мысли, толчка просветления.

Мощный удар отбросил его от стока и швырнул на пол. Проехавшись по осклизлому слою грязи в круговерти образов и боли, он врезался головой в стену и на несколько секунд погрузился во тьму… Мир поплыл утлой лодочкой — в отдаленных криках и грохоте.

Встать! Тело плевало на команды. Михаил беспомощно поводил руками по полу. Пустота… Сырость…

Дгор плеснул в лицо Корноухого новую пригоршню воды.

— Хватит, — простонал Михаил. Воды гном не жалел.

— Очнулся, болезный. — Труг усмехнулся. — Силен ты голову подставлять…

Приподнявшись, Михаил увидел неподалеку внушительных размеров ноги. Он попытался сфокусировать взгляд на хозяине ног. Давешний огромный лепурец, негромко скуля, судорожно хватался за пах.

— А я тебя узнал, — погрозил ему пальцем Михаил.

— У, как тебя пробрало, — Дгор помог Корноухому встать, придержал за локоть, давая время прийти в себя. — Идти сможешь?

— Слушай… — Михаил воззрился на гнома в проблеске надежды. — Ты ведь умный да?

Труг ошалело кивнул.

— Тогда скажи мне, что может течь по воде и гореть? — Михаил ведомый гномом оглянулся на канализационный сток, исчезавший в грязном сумраке. Запахи сырости и дерьма чуть потускнели.

— Прям так сразу сказать… — Труг помог спутнику обогнуть возлежащих посреди прохода узников. — Хотя, постой, сейбин подойдет…

— А сейбин, это что?

— Масло для ламп — пару лет назад повсеместно вошло в обиход. Горит дольше, ярче, и расход небольшой… — Труг осекся и оглянулся. — Ты чего, охренел? Хочешь поджечь сточный канал?

— Да, — согласился Михаил.

— Зачем?

— А просто так, чисто из вредности.

— Ты вообще, как, в норме?

— А где здесь можно достать сейбин?