Грань бессмертия

- Институт Барта имеет право по своему усмотрению распоряжаться суммами, которые в данное время поступают на его счет.

- Опять ее интересуют только деньги! - воскликнул священник. - Она ничуть не изменилась! А может, вы ее склонили к этому? Ведь вам, ее адвокату, это должно быть выгодно... Скажите откровенно!

Он смотрел на меня с нескрываемой неприязнью.

Разговор принимал нежелательный оборот, и я попытался как можно искреннее объяснить Альберди, как оказался втянутым в это дело и чего рассчитывает добиться моя клиентка.

Но мой собеседник так и не мог понять, чем вызвана эксгумация.

- У сеньоры де Лима есть подозрения, что Хозе Браго умер насильственной смертью. Быть может, удастся что-нибудь обнаружить...

- Спустя шесть лет?! Да и вообще - это предел непорядочности подозревать Боннара в убийстве. Что-что, но на это он не способен.

- Я того же мнения. Но в данном случае нам хотелось бы выяснить лишь одно: не применялись ли недозволенные методы лечения. Говоря откровенно, это тоже не представляется мне очень убедительным. Тяжба обещает быть весьма продолжительной, если только мы не отыщем явных доказательств. Честно говоря, я не любитель такого рода дел. Но я не в силах убедить сеньору де Лима...

Священник, казалось, не слышал моих слов.

- Это верх непорядочности, - повторил он, глядя в пол. - Я прекрасно знаю Боннара. Это исключено. Я не согласен с ним во многом, но это человек благородный!

- Существуют подозрения, что он экспериментировал на Браго... Вашей сестре кто-то говорил об этом.

Альберди поднял на меня глаза.

- Случайно, не... Лопец да Сильва?

- Не знаю. Это имя мне ни о чем не говорит. Кто это?

- Управляющий местной плантацией...

- Он заслуживает доверия?

- Спросите Долорес, - коротко и неприязненно засмеялся Альберди и, неожиданно сменяя тему, сказал: - Я не соглашусь на эксгумацию. Разве что судебные власти этого потребуют... или сам Боннар.

Он встал, давая мне понять, что считает разговор оконченным.

- Не лежит у меня сердце к этому делу, - пытался я еще как-то продолжить разговор. - Однако, думаю, мне следовало бы предварительно побеседовать с самим Боннаром. Хотя бы ради того, чтобы убедиться, что нет иной возможности избежать скандала.

- Не думайте, что этот разговор вам много даст. Боннар человек тяжелый...

- Скажу откровенно: быть может, я просто пытаюсь найти для себя аргументы, которые позволят мне... отказаться от этого дола. Как ближе проехать в институт?

- Я вам покажу... Идемте.

Мы вышли на крыльцо, а потом, обойдя домик, остановились у высокой кладбищенской ограды. Отсюда, сверху, был виден склон холма и открывался вид на долину.

- Доедете до главного шоссе. В четырех километрах к югу свернете влево. Видите длинный белый дом? - Альберди указал на светлое пятно в долине. Это и есть институт Барта. Только не советую спрашивать дорогу у местных жителей. Институт не пользуется у нас хорошей славой, особенно среди крестьян. Это люди бедные, в основном безграмотные. В последнее время тут ходят слухи, будто в институте... завелись приведения. Я пытался обращаться к рассудку этих людей, но результаты были весьма плачевными. Возможно, сплетни преследуют определенную цель... Откуда мне знать...

Мы пошли через сад к калитке. Альберди как-то сник. На мои попытки поддержать разговор отвечал односложно. Лишь когда я попрощался с ним и уже начал спускаться по лестнице, он крикнул мне вслед:

- А Долорес скажите, чтобы приезжала! Я не стану ее упрекать. Пусть приезжают втроем. Ведь после смерти Хозе обстоятельства изменились...

3

Институт нейрокибернетики имени Самюэля Барта размещался в здании весьма необычной формы, издали напоминающем какого-то мезозойского ящера. Здание это было возведено лет двадцать назад из бетона, стекла и алюминия, кажется, по проекту самого Нимейера. Туристические справочники относили его к наиболее значительным архитектурным сооружениям нашей страны. Вначале здесь был небольшой первоклассный санаторий, модный даже за границей. Построен он был в коммерческих целях при весьма значительном участии одной фармацевтической фирмы, правление которой находилось и тысячах миль к северу от наших границ. Во времена левого правительства Дартеса санаторий был национализирован, а вскоре после этого сенсационные эксперименты над нейродином и научный авторитет Сэмюэля Барта способствовали тому, что он попал в ведение института нейрокибернетики.

С этого момента заведение начало постепенно менять свой характер, превращаясь из лечебного в научно-исследовательское, и наконец, в последние годы после основательной перестройки здания, прием пациентов был вообще прекращен. Окончательные изменения произошли уже после смерти Хозе Браго, когда во главе института встал профессор Боннар, биокибернетик с мировым именем, и были связаны с расширением области исследований.