Грань бездны

Наше появление в крепости и мое предложение о сотрудничестве натолкнуло генерала капитула на дельную мысль. Которую он выложил мне вечером того же дня, когда мы впервые посетили храм Чистого Пламени. Став членом моего экипажа, Дарио, во-первых, получит шанс более тесно пообщаться с людьми не из орденского круга. Причем с теми людьми, которые однозначно не научат парня ничему дурному. И во-вторых, странствуя по миру с нами, он будет защищен от многих напастей. Особенно тех, знакомиться с которыми, глядя на них из бойниц истребителя, куда предпочтительнее, чем любыми другими способами.

Сами понимаете, что я не посмел отказать гранд-селадору в его просьбе. С одной стороны, я шел на риск, ведь если на борту «Гольфстрима» с Дарио что-либо случится, мы наживем себе еще одного весьма серьезного врага. Но с другой стороны, устроив для отпрыска на «Гольфстриме» университет, Тамбурини-старший становился нашим высоким покровителем. А при успешном обучении сына – еще и влиятельным другом, способным хоть как-то уравновесить количество наших могущественных недругов.

Вдвойне замечательно, что самого Дарио отцовская идея привела в неописуемый восторг. И я его прекрасно понимал. Для молодого человека, ни разу в жизни не ходившего на бронекате по Атлантике, даже часовая поездка на нем запомнится на всю оставшуюся жизнь. И будь его воля, Тамбурини-младший, наверное, отправился бы с нами в дальние странствия сразу, едва гранд-селадор нас познакомил. Но нам пришлось задержаться в «Инфинито» еще на девять дней, дожидаясь, пока монахи вскроют артефакты, вычистят из них остатки «черной грязи», переложат их в один контейнер, а потом разрежут остальные на части и погрузят те на «Гольфстрим».

Это и было нашим первым поручением от ордена: убрать ненужный мусор. Хранить его на станции не имело смысла – он только занимал бы лишнее место, которого под куполами и так недоставало. Использовать эти отходы в качестве сырья тоже не представлялось возможным. Дабы противоударная оболочка контейнера не вступила в контакт с его содержимым, она являла собой не обычную иносталь, а специальный сплав. Фактическая стоимость такого материала была значительно меньше тех денег, что пошли бы на его обработку. И табуиты приняли решение выбросить остатки двадцати девяти артефактов, которые сначала разрезали на сто семьдесят четыре куска. Затем, чтобы упростить их погрузку и разгрузку, а также спрятать их в трюм. Монахи, как и мы, предполагали, что вактов привлекает не начинка герметично закрытых контейнеров, а непосредственно они сами. Что, видимо, объяснялось уникальностью сплава, из какого они были сделаны.

Избавляться от компрометирующих всех нас улик вблизи «Инфинито» было недопустимо. Их следовало вывезти за пределы Червоточины и сбросить в какой-нибудь глубокий провал, где если не вакты, то по крайней мере люди уже никогда не отыщут этот груз.

Ближайшая такая пропасть, до которой мы, не привлекая к себе внимания, могли добраться за считаные дни, имелась в Бискайской долине. Будучи таким же краем света, как Гибралтар, она находилась вдали от караванных троп и гидромагистралей, а ближайший к ней Столп возвышался тремястами километрами северо-западнее. Чтобы достичь ее, нам следовало обогнуть Пиренейскую оконечность Европейского плато, на что, по моим расчетам, должно было уйти порядка пяти-шести дней. Взяв груз на борт, а также восполнив численность экипажа помимо Дарио еще пятью селадорами, уже имевшими опыт работы с перевозчиками, на девятый день нашего пребывания на станции «Гольфстрим» отправился в путь. А на следующий день мы, переночевав в Гексатурме, вовсю грохотали колесами по окраине Атлантики, постепенно меняя курс с западного на северный.

Памятуя о наказе гранд-селадора не давать Тамбурини-младшему спуска и в то же время не желая, чтобы новобранец с непривычки перетрудился, я составил для него обучающую программу, какой он должен был неукоснительно придерживаться.

Каждое утро Дарио в качестве разминки начинал с подметания верхней палубы, за порядком на которой я поручил ему присматривать, и выслушивания надоедливых понуканий Физза. Ящер не без основания полагал, что у него есть на это право, поскольку он разбирается в уборке лучше молодого табуита. Еще бы, ведь Физз наблюдает за тем, как она проводится, почти семьдесят лет и видел размахивающим метлой еще моего деда Проныру Первого. Новобранец внимал хвостатому советчику, помалкивал и продолжал делать свое дело с благосклонной улыбкой интеллектуального превосходства человека над менее разумным зверем, даром что священным. А ломтик курадо, каким по окончании уборки Дарио всегда угощал Физза, давал понять варану, что новый член экипажа чтит наши традиции столь же свято, как свой орденский устав.