Грань бездны

Пожалуй, единственный плюс в ситуации, когда ваш бронекат захватывают северяне, это их хваленая неприхотливость. Они никогда не потребуют от вас обслуживать их по высшему разряду и вообще не станут докучать вам ни просьбами, ни придирками. Я также не сомневался, что несмотря на свое пренебрежение к нам, Сандаварг не побрезгует взять в руки лопату или другой инструмент, когда в его помощи может возникнуть нужда. Ну и, разумеется, за ним еще оставалась охрана груза. Хотя в нашем безысходном положении рассчитывать на кулаки Убби – все равно что отбиваться полотенцем от стаи кактусовых ос. При мысли о доне Балтазаре, перед которым нам вскоре придется держать ответ, мне хотелось подойти к брату Ярнклоту и от отчаяния самому разбить себе голову о его шипастый бок.

Ступив на палубу, разложив вещи и отобрав у нас все оружие вплоть до отверток, наймит отправился изучать наши палубные баллестирады – кормовой и носовой «Сморкачи» и две бортовые «Плаксы». Не сказать, чтобы они привели Сандаварга в восторг, но функция их автоматической перезарядки ему очень понравилась.

Этот механизм представлял собой отходящую от раздаточного узла ДБВ целую систему валов. Они были проведены внутри орудийных стоек и заканчивались храповиками, которые в ходе боя непрерывно вращались. Чтобы натянуть толстые тетивы баллестирад, стрелку стоило лишь нажать на специальную педаль. После чего орудие чуть опускалось на стойке, его червячно-рычажное взводное устройство входило в сцепление с храповиком и выполняло свою работу. После взведения срабатывала автоматика, «Сморкач» либо «Плакса» возвращались посредством пружины на место и отсоединялись от заряжающей системы. А после выстрела все повторялось заново. Такая вот в целом немудреная схема. Однако судя по реакции ознакомившегося с ней северянина, прежде ему не доводилось сталкиваться с подобного рода механизмами.

Пока захватчик вникал в принцип перезарядки баллестирад, Гуго позвал меня к себе якобы для консультации по «одному техническому вопросу». Я застопорил штурвал – впереди по курсу был как раз ровный и прямой участок пути – и спустился в моторный отсек. Взяв для отвода глаз из ящика с запчастями какую-то шестерню, Сенатор сделал вид, будто демонстрирует мне на ней некий дефект, а сам при этом повел речь совсем о другом.

– Неужто вы, мсье шкипер, собираетесь мириться с таким положением дел? – спросил он, нахмурившись и указав глазами на палубу, где по-хозяйски расхаживал Сандаварг. – А если, перемахнув через Срединный хребет, этот тип прикажет нам двигаться не в Гексатурм, а на север? Например, к Исландскому плато, где, по слухам, еще живут остатки таких отморозков, как Убби. Это же как минимум пять тысяч лишних километров туда и столько же назад! И ладно бы оплаченных километров! От Сандаварга мы, ясное дело, награды не дождемся, но ведь и в обратный рейс придется порожняком идти! Или вы считаете, мы найдем себе на безлюдном севере подходящего клиента?

– Я бы на вашем месте, Сенатор, переживал сейчас совсем не об этом, – заметил я, укоризненно покачав головой. – Сомневаюсь, что мы вообще доберемся до Хребта. Уже послезавтра мы будем делать в лучшем случае полторы сотни километров в день – расстояние, которое Кавалькада покроет намного быстрее. Плюс она может передвигаться ночью, а мы – нет. Дон Балтазар настигнет нас еще до каньона Зеленого Мыса. Так что давайте подумаем, как нам отбрехаться от всего этого, когда гвардейцы прикончат северянина. Живым-то он им точно не сдастся, тут и спорить нечего.

– Вот я и думаю, мсье Проныра, а не лучше ли нам самим, как бы это правильнее выразиться… – Де Бодье смутился и уставился на шестерню, словно она могла помочь ему сформулировать мысль. – Хм… ускорить, так сказать, естественный ход событий. Ведь северянин так и так не жилец, вы согласны? Поэтому нет ничего зазорного в том, если мы его… э-э-э… Ну, вы, надеюсь, меня понимаете.

– Безусловно, mon ami, – кивнул я, многозначительно прищурившись. – И каким же образом, по-вашему, мы его э-э-э?..

– Да мало ли есть на свете способов ссадить с палубы неугодного пассажира! – Гуго патологически ненавидел называть вещи своими именами, если они – вещи – имели отношение к умышленному им беззаконию. Когда Сенатор начинал говорить со мной в такой манере, я тоже невольно заражался ею и брался отвечать ему подобными туманными намеками. – Вам что, никогда не доводилось раньше этим заниматься?

– Вы будете смеяться: нет! – честно признался я. – Все прежние пассажиры «Гольфстрима» были, как правило, честными и добропорядочными людьми. Так что прошу вас: не сочтите за труд и просветите меня в этом малознакомом вопросе.

– У нас на борту есть какая-нибудь… э-э-э… вредная для здоровья химия?

– Кроме машинного масла – ничего, – почесав макушку, ответил я.

– Нет, боюсь ложка этой доисторической гадости нашему здоровяку не повредит, – засомневался механик. – Разве только нам удастся каким-нибудь образом заставить его выпить целое ведро. К примеру, на спор. О, а это отличная идея! Как вы считаете, Убби – азартный человек?