Грань бездны

Он размахивал своим оружием наобум, не подпуская северянина к себе и долбя по прицепу словно одержимый. И все бы ничего, но при этом монстр мог продолжать терзать зубами борт, чем, судя по раздавшемуся скрежету, немедля и занялся.

Рвущийся в битву Убби попал в затруднительное положение. Однако стоять и глядеть, как враг подбирается к контейнерам, будущая легенда Севера не собиралась. Чтобы переломить ход поединка в свою пользу, наемнику требовалось совершить воистину героический поступок, и он его совершил. Проверив, легко ли вынимается из ножен нож, Убби отцепил от брата Ярнклота цепь, намотал ее на оба кулака, будто собираясь кого-то придушить (что не толстокожего вакта, это яснее ясного), после чего принял боевую стойку и замер в готовности. Высчитав ритм, с каким вакт размахивает своим оружием, северянин выгадал момент, проскочил под взметнувшимся вверх хвостом, а затем спрыгнул с крыши прямо на спину повисшего на прицепе чудовища.

Мы понятия не имели, совершал ли Сандаварг доселе более рисковые поступки. Но это его безрассудство могло бы по праву войти в историю, чем бы оно в итоге ни закончилось. Когда Убби скрылся из виду, я ничуть не сомневался, что больше не увижу его живым. Однако спустя считаные секунды он вновь показался нам на глаза. И не в виде распростертого на «терке» трупа, а сидя верхом на вакте – пожалуй, самом достойном скакуне для этого сумасшедшего вояки.

А пес, похоже, был ошарашен выходкой северянина не меньше нашего. И уж точно не собирался превращаться в ездовое животное для захомутавшего его человечишки. Конечно, Сандаварг вовсе не собирался объезжать монстра, а опутал ему шею цепью лишь затем, чтобы не свалиться у него со спины. Для расправы же над вактом у Убби имелся нож, который он планировал вонзить врагу в глаз или иное уязвимое место, до какого мог дотянуться.

Твари пришлось опять оставить в покое прицеп и отвлечься на досаждающего ей храбреца. Стряхнуть его с загривка хвостом не удалось – самому грозному оружию пса недоставало гибкости. Тогда он бросился на землю и взялся кататься по ней, извиваясь, будто его терзал не человек, а блохи. Тут бы и настал для Убби конец, не расти у вакта на спине и боках огромные шипы. Они помогали ему ползать по вертикальным норам, но сейчас только вредили. Стоило Убби припасть к шее чудовища и спрятаться под его колючим покровом, и оно уже не могло расплющить своего наездника о «терку», как ни старалось.

Увы, но на этом везение северянина иссякло, и приумножить свои достижения ему было не суждено. Виной тому стала неприятность, с которой убивший на своем веку немало крупных хищников Сандаварг вряд ли когда-либо сталкивался. Привязав себя цепью к шее зверя, он без промедления начал орудовать клинком, но первые же удары дали понять, что шкура вакта гораздо прочнее гвардейского доспеха и пронзить ее не получится даже у Убби.

Однако еще более тяжкое разочарование он испытал, когда добрался до глаз пса. Своим ножом, что скорее напоминал короткий меч, наемник мог без труда достать твари до мозга и остановить эту бешеную скачку. Загвоздка оказалась в том, что клинок просто-напросто отскочил от роговицы вакта, как будто угодил не в глаз, а в натуральный алмаз. И с какой бы силой ни наносил удары северянин, их результат оставался неизменным – нулевым.

«Гольфстрим» постепенно удалялся от кувыркающегося пса и намертво вцепившегося ему в загривок Сандаварга. Мы видели, как Убби остервенело бьет ножом, и бьет точно, но у него даже не получается пустить вакту кровь, не говоря о том, чтобы его прикончить. Их впечатляющий поначалу поединок вылился в какой-то дурацкий фарс, и близко не похожий на те легендарные битвы воинов с чудовищами, о которых рассказывал мне в детстве отец.

Казалось, эта шумная возня никогда не закончится. Но, поелозив шипами по «терке», пес решил доконать противника не мытьем, так катаньем и устроил ему форменное родео. Такое, от которого у меня уже через пять секунд оторвалась бы голова. Уподобившись необъезженному скакуну, тварь взялась подпрыгивать на месте, мотать головой и крутиться из стороны в сторону, норовя сбросить надоедливого человека, пусть он и не мог причинить ей вреда.

Ее шея выглядела толще лошадиного крупа, а Сандаварг на свою беду был коротконог и, по его давешнему признанию, ездил верхом всего пару раз в жизни. Поэтому неудивительно, что вскоре он уже не сидел на загривке у монстра, а болтался, держась за цепь, в опасной близости от его раззявленной пасти. То, что Убби проиграл схватку, было теперь очевиднее некуда.