Грань безумия

Под конец и капитанша, и классная поговорили о жизни, мол, она самое ценное, что есть у них, и добровольно уходить из жизни глупо, всё равно, что взять билет в кино и не пойти. Только жизнь в тысячу раз интереснее, чем любое кино. Ну, и само собой, если услышите, узнаете, да просто подумаете, что кто-то хочет умереть, тут же дайте знать. Ей, капитану полиции, вот по этому телефону (она каждому дала визитную карточку), а если денег нет на телефоне или просто неудобно, расскажите классному руководителю.

Были сказаны ещё какие-то слова про то, что нужно думать о родных и близких, о том, что мир велик и невероятен, и, наконец, их отпустили.

По коридору шли молча. По двору тоже. И только у ворот Лёнчик хихикнул:

– У нас и кинотеатр второй год, как закрыли. Прощай, билетики.

– Капитанша из Чернозёмска, если не из самой Москвы, – ответила Ольга. – Ей не до кинотеатров.

– Это точно, – сказал Никита, и они пошли дальше. Каждый в свою сторону.

2

Сверху, из классного окна это было видно наглядно, как в учебном пособии. Недружные одноклассники.

– Да, странно. Я ждала, что они будут обсуждать. Смерть Голодковского, опрос, меня, да что угодно. А они просто взяли и разошлись, – сказала капитанша.

– Разошлись, – подтвердила очевидное классная.

– И вам не кажется это странным?

– Нет. Живут-то они в разных местах. Вот и спешат домой. А наговорятся потом. Интернеты всякие, фейсбуки да одноклассники.

– Вряд ли, – сказала капитанша. – Мы проверяем интернет-активность ваших ребят. Всё больше книжки читают, да. Довольно странные книжки для этого возраста.

– Порнушку? – подобно Антону сказала классная.

– Нет, порнушка для этого возраста норма. Философов почитывают, литературу по физике, теологии, средневековых поэтов.

– Вы просматриваете их компьютеры?

– Дистанционно. Система оперативно-разыскных мероприятий в действии.

– Может, вы и за моим компьютером следите? За смартфоном?

– Разумеется. Как иначе? В вашем классе за два года пятое самоубийство.

– В моём – первое. До этого классными руководителями были другие люди. А я пришла в эту школу в январе.

– Да мы за всей школой следим, и не только школой. Дело на контроле. На самом-самом.

– И потому из Москвы присылают капитана?

– Вообще-то я полковник. А капитан – это более для маскировки. Чтобы лишнее внимание не привлекать.

– Тогда зачем вы мне это говорите?

– Для ясности. И вы подписали – о неразглашении. Так что, уверена, в глазах остальных я так и останусь капитаном полиции.

– Оставайтесь, – классная смотрела из окна уже не на учеников, они давно скрылись, а на город. И то, что она видела, ей не нравилось.

Нет, Смирнов-Каменецкий город не хуже других, хотя и не лучше. Печально то, что уехать из города она не может. То есть теоретически, конечно, может – сесть в автобус и доехать за два с половиной часа до Чернозёмска, ну а оттуда хоть в Москву, хоть в Питер, хоть в Мюнхен. В Мюнхен, правда, с пересадкой, но не в пересадке же дело. У химички, Клавдии Петровны, сын в Мюнхене. Работает, жениться собирается. Мать не зовет, и объясняет почему: устроиться работать учителю без языка, особенно возрастному, особенно с чернозёмским дипломом, невозможно. В уборщицы она не пойдёт. А содержать её сын не может. У самого шестидесятичасовая рабочая неделя. Вот когда матушка доживет до пенсии, до немецкой пенсии, понятно, а не российской, вот тогда и будет смысл ехать. А так, с сухарей на воду – нехорошо.

– Как вы – неформально, без протокола – могли бы охарактеризовать этих ребят и погибшего? Быть может, их что-то объединяло? – спросила капитанша, включив контур задушевности. Без протокола – и тут же «охарактеризовать», протокольнее не скажешь.

– Я уже говорила, да вы и сами, уверена, посмотрели в кадрах, что я в этой школе с января. Повезло. Вторую школу закрыли – как и за год до нее первую. Многих учителей и не только учителей, конечно, уволили. А меня взяли сюда. Переводом. И даже классное руководство дали – какая ни есть, а прибавка к зарплате. Ну, и школьников сюда перевели из второй школы тоже. Как до того – из первой.

– Но класс, я посмотрела, не столь и большой, даже вместе с переведенными новыми учениками, – сказала капитанша, то есть полковница.

– Всё-таки большой, – не согласилась классная. – Но, конечно, не три нормальных класса.

– А куда же дети делись? – сыграла простушку капитанша (пусть уж будет капитанша, тем более подписка обязывает).

– Как куда? Не родились. В девяностом году город населяли тридцать тысяч человек, средний возраст двадцать восемь лет, по последней переписи нас двенадцать тысяч, средний возраст сорок девять лет. Потому и детей на три школы просто нет. Даже на две школы нет. Но те, кто вас интересует, с самого начала учились здесь, в этой школе. И те, что прыгнули, и те, кому слали сообщения. Потому я знаю очень немногое, вам лучше спросить у старожилов.

– Уже спрашивала и ещё спрошу не раз, но сейчас мне важно именно ваше мнение, мнение нового в этой школе человека. С незамыленными глазами.