Грань безумия

– Хорошо-хорошо, – засмеялся Страх и так по-свойски махнул рукой. – Хорошо. Попытался совершить подвиг… А он ведь и так был обречен. Я это почувствовал еще во время нашей прошлой встречи… Да и зачем ему было жить? Ему не нужно было жить, он мог по своей горячности действительно что-то предпринять. Глупое. Необдуманное. Можно было еще тогда не выпустить его отсюда, но я решил дать ему шанс. И он этим шансом воспользовался.

Между Павловым и Страхом было метров пятнадцать. Камнем можно докинуть. И даже убить можно этим камнем.

– Вы сядьте, сержант Павлов, – сказал вдруг резким голосом Страх. – Вы ведь живы только потому, что я решил спросить у вас кое о чем…

– А ты ведь видел, что там… – сказал Павлов. – Видел же?

– Да. Так получилось. Мы просто с напарником зацепили код у одного жирного клиента. Он ушел, мы подошли к ячейке. Мне повезло. Я стоял в проходе, страхуя, а мой напарник вскрывал ячейку. Я смотрел на него издалека. Вот он открыл дверцу. Достал шикарный кожаный чемодан на ремнях. Поставил его на пол. И вдруг… – Страх взмахнул руками.

– Что это было?

– А я вам не скажу. Это личное – между мной и… Ну вы понимаете… Это хорошо, что вы пришли ко мне пообщаться… Вы и должны были ко мне прийти пообщаться после исчезновения вашего друга.

– Это еще почему?

– А потому, что я такие вещи предпочитаю делать своими руками… – улыбнулся Страх. – Сам. Без ансамбля.

И в руках у него оказался обрез двустволки. С пятнадцати метров – самое то. Практически без шансов. Да еще и по сидящему.

– Можно было нанять кого-нибудь… Вы же в трамвае едете на работу, в толпе мальчишка лет четырнадцати-пятнадцати подходит к вам и вставляет заточенную отвертку вам в печень. И обламывает ее по надпилу у самой ручки. Крови нет. Клиент мертвый едет, пока толпа немного не рассосется. Тогда он оседает на пол трамвая. Если бы вы сегодня не пришли ко мне, то до дома все равно не доехали бы, поверьте. А так…

Павлов прыгнул в сторону, свалился вместе с ящиком. Но от выстрела уйти не смог. В ружье была картечь, Павлов почувствовал боль в левом плече и в боку.

Обломки кирпичей на полу врезались ему в грудь.

Павлов не видел Страха, перед глазами пламенела темнота, огонь полыхал в боку и плече. Павлов услышал, как щелкнули замки на стволах, – Страх перезарядил обрез. Взвел курки.

– Еще живы? – спросил Страх. – Что значит – отсутствие практики. Но ничего… Сейчас подправим…

Он сделал шаг в сторону Павлова, поднимая одновременно обрез.

– Вот…

– Зачем убивать? Из-за десяти чемоданов в год? – выдохнул Павлов и почувствовал во рту вкус крови. – Такая мелочь…

– Ты не понял? Нет, ты не понял… – Страх поморщился. – Ты распознал, что происходит, но не смог понять – почему? Ну и ладно. Так и не поймешь… Ты…

– Я, – сказал Павлов. – Я…

Пистолет был у него не в кобуре. Еще перед камерой хранения он дослал патрон в патронник и положил пистолет в боковой карман кителя. И сейчас, когда Страх дал ему полминуты, Павлов нашарил оружие и выстрелил прямо из-под себя, рискуя всадить пулю в собственное тело.

Хорошим стрелком был Соколов, Павлов всегда ему проигрывал на стрельбах, но тут… Тут Страху не повезло. Первая пуля ударила ему в грудь. Вторая – сбила с ног. Третья и четвертая ударили в стену.

– Свет! – пронзительно закричал Страх.

Стало темно.

Не один он тут, подумал Павлов и высвободил руку с пистолетом из-под себя. Прицелился лежа в темноту. Туда, где стонал Страх.

– Ловко это ты… – сказал Страх.

Павлов поднял пистолет, но не выстрелил. Патронов в магазине осталось всего четыре, а перезарядить с простреленной левой рукой он не сможет. Так что – четыре выстрела на все. И для тех, кто может сюда прибежать.

– А ты ведь должен был умереть, – с удивлением произнес Страх. – Глупость я сделал… глупость… прямо как твой приятель…

– Что это там, в камере?

– Не знаю…

– Но ты же видел…

– Это я видел, не ты. Так что…

– Что там внутри? – Павлов попытался крикнуть, но не получилось. Только хриплый шепот.

– Внутри. Понимаешь? Внутри… Думаешь, мне приятно знать, что там гибнут люди? Думаешь, это мне доставляет удовольствие? Нет. Я несколько раз был там во время… во время нападения… и я больше туда не хожу… – Страх говорил с паузами, ему, похоже, было больно. Две пули в грудь – это немало. Нет, немало.

Справа послышались какие-то шаги. Это спешит помощник.

– У меня мало времени, – прошептал Павлов и сплюнул кровь. – Я хочу понять.

– Он там, внутри… И пока у него есть пища – ему нет смысла оттуда уходить.

– Да что такое он?

– Что? Или кто? Какая разница? Я даже не знаю, откуда он взялся… Может, он жил здесь веками. Вот в тех коридорах под землей. Ты же знаешь, что город стоит на старых ходах? Вот он здесь и жил. Принимал подношения от людей или просто перехватывал заблудившихся. А потом… Потом нашел себе убежище в автоматической камере хранения… Ты его как себе представляешь? Как нечто в виде змеи? Белого червя? Нет, это не так. Он… Он не похож ни на что… Он – прекрасен в своем уродстве. Он неуязвим…

– Это он тебе сказал?