Грань безумия

– Так что? Булки мять будете или по существу скажете? – спросил полицейский. – Не очень-то я понимаю, о чём с вами договариваться.

– Как-то раз мне сказали, что убивать людей нельзя, – сказал пацан, появляясь из-за мусорных баков. – Но если они больше не люди, то можно.

Полицейский обернулся.

– А, и ты здесь. Задумал маленькую месть, что ли? – хмыкнул он, потянувшись к дубинке на поясе. – Ну так я тебе сейчас устрою. И твоей даме сердца тоже.

Валя поставила чемодан на землю, резко чиркнула застежкой.

Чернота, будто заждавшийся у двери пёс, рванула наружу. Из черноты полезли руки и лица. Воздух наполнился стонами, криками, воплями, хрипами. Полицейский закричал тоже, давясь беляшом. Руки обняли его, черные извивающиеся струйки обвили толстую шею, запястья и ноги.

Парень засмеялся, вновь порвав в кровь губу.

Полицейского дёрнули. Он упал на спину, ударился затылком, хрустнул зубами. Валя подошла, вглядываясь в испуганное лицо. Струйки черноты лезли у полицейского из ноздрей, из век, из приоткрытого рта.

– Договорились? – спросила Валя и тяжело вдавила резиновый набалдашник костыля полицейскому в правый глаз.

Прокрутила костыль, наслаждаясь. Ей представились безликие, стершиеся в воспоминаниях клиенты. Она давила их, будто тараканов. Они вопили и хлюпали, хрипели и чавкали, а убежать не могли.

– Теперь моя очередь, – произнес пацан, подходя ближе.

Он проделал то же самое с левым глазом полицейского.

Вале сделалось легче. Вот прямо по-настоящему хорошо.

Они отошли в сторону, позволив черноте доделать остальное. Валя закурила.

Тело полицейского сложилось в несколько раз с громким хрустом и втянулось внутрь чемодана. Очень быстро и почти чисто. По асфальту покатились зубы и ошметки недоеденного беляша.

Парень подошел к чемодану и застегнул молнию.

– Вот теперь можно ехать, – ухмыльнулся он.

Валя всё еще ощущала вкус его губ на своих губах. В голове было ясно и свежо, впервые за несколько лет. Валя точно знала, как будет жить дальше – наверняка лучше, чем сейчас.

Они вышли из переулка. Костыль оставлял на асфальте мягкие пятнышки красного цвета.

– Как думаешь, мы всё сделали правильно? – спросила Валя. – А если та штуковина, что живет внутри чемодана, просто заставляет тебя убивать? Как в книгах ужасов? Ты думаешь, что поступаешь как надо, а на самом деле просто убиваешь невинных людей?

Пацан помолчал, задумавшись.

– А вдруг мы вообще мертвы? Я могла умереть вчера под машиной, а ты – призрак, который помог мне осуществить месть. Мы с тобой бесплотные, легкие тени и ничего большего.

Валя вздохнула, понимая, что не ощущает привкуса сигарет. Ей стало страшно от собственных мыслей. Они ведь запросто могли оказаться правдой.

– Ты даже ни разу не спросила, как меня зовут, – негромко произнес пацан. – Вот это важно. А всё остальное – чепуха.

Олег Дивов Рыжий пес Иж

У окрестных крестьян в 1899 году был зафиксирован обычай плевать в сторону Ижевска, так как по местному преданию, передающемуся здесь из поколения в поколение «в ряду священных преданий», Ижевск – это порождение сатаны.

«Вятские губернские ведомости»

Мотоцикл не видели несколько лет, почти забыли про него. А этой весной он вдруг появился и очень рано, в конце марта, когда снег еще не до конца сошел, а дороги были мокрые и скользкие. Город утонул во влажной дымке, такой плотной, что закрылся аэропорт. Некоторые уверяли, ночной призрак всегда приходит из тумана, – и был туман, и из него выехал на Пушкинскую оранжевый мотоцикл. Пронесся по центру и ушел куда-то на Болото, затерялся там в частном секторе.

Приехал, уехал – бог с ним. У нас и без галлюцинаций нескучно. Но тихий женский шепоток по городу пошел. Говорили, кто-то привязал гайку на перила Долгого моста, и провисела она всего один день, а если гайка исчезает так быстро, значит, мотоцикл откликнулся на зов о помощи. Ерунда, гаек на Долгом болталось штук двадцать, возникали и пропадали они бессистемно, поди разбери, какая сработала. Если, конечно, ты веришь во всю эту чушь. А чтобы поверить, надо хотя бы раз встретить ночью мотоцикл без седока. А чтобы встретить, надо быть очень и очень навеселе. С трезвых глаз такое не привидится.

Таксист, которому попался мотоцикл на Пушкинской, был по работе как стеклышко, ну да он и не рассказывал никому ничего, это его пассажирка растрепала в своем бложике, когда доехала. Наутро проспалась – и стерла. А таксиста никто не расспрашивал. Он и молчал, чтобы не сочли за сумасшедшего или наркомана. Он не верил в мотоцикл.