Грань человечности

– И из-за этого ты меня дергал? Сами не могли управиться? Или мне убраться помочь? – Тарас еще раз взглянул на то, что находилось за спиной у Трегубова. В кресле дежурного сидел заместитель полковника, майор Фесенко. Возле кресла валялся табельный «Макаров», а обзорные экраны, за которыми, если бы ЗКП был действующим, полагалось следить дежурному, были выпачканы чем-то серо-бурым. Верхняя часть черепа майора отсутствовала. «Ствол под челюсть нижнюю сунул, вот крышку черепа и снесло» – пронеслось в голове у полковника.

– Точно сам? – Трегубов вопросительно взглянуло на Воронова.

– Так точно, Петр Николаевич. Боец, из срочников, видел.

– А сейчас где он, этот боец?

– В сортире, блюет.

– Тащи его сюда.

Старший лейтенант развернулся и вышел. Трегубов подошел к пульту, выкатил из-под него второе кресло, и внимательно осмотрел. Не обнаружив на нем ни брызг крови, ни ошметков мозгов, удовлетворенно кивнул, откатил кресло подальше от трупа самоубийцы, уселся в него, и с явным наслаждением закурил, откинувшись на спинку.

Не успел он докурить сигарету, как в коридоре вновь послышались шаги. Первым в Командный Пункт вошел бледный, худощавый солдатик. Глаза бойца испуганно бегали, а нижняя челюсть подергивалась, из-за чего складывалось впечатление, что солдат вот-вот заплачет. А может, так и было. Увидев полковника, рядовой придал своей фигурке какое-то подобие уставной стойки «смирно», и, отдав честь, заикающимся голосом доложил.

– Рядовой Кобыев! По вашему приказанию явился. – Из-за спины бойца раздался смешок Воронова.

– Вольно, рядовой Кобыев. – Трегубов сбил пепел прямо на пол. – А расскажи-ка мне, рядовой Кобыев, что ты на КП делал? Или у нас тут уже рядовые вахту несут?

– Нн-никкак нет, господин полковник! Я… пришел доложить дежурному о творящемся непотребстве, а он тут как раз… Бах! – и мозги наружу… – Боец позеленел, видно было, что слова даются ему с огромным трудом.

– Стоп-стоп-стоп, Кобыев! О каком еще непотребстве? И почему ты, а не старший рабочей смены?

– Так старший тоже там… с ними… сам…

– Что «сам»?! С кем «с ними»?! Где «там»?! – Гаркнул, не выдерживая, Трегубов. – Ты будешь внятно докладывать, или продолжишь мычать?

– На ферме… пьют…

– Что??? – Полковник аж подпрыгнул.

– Пьют, господин полковник. Вскрыли запасы спирта, и пьют… а я… а мне… Нельзя же так! Сейчас, наоборот, когда такое творится…

– Хватит – оборвал Трегубов словоблудие рядового. – Молодец! От лица службы выношу благодарность за бдительность! Воронов!

– Я!

– Дуй, возьми пару своих бойцов – и за нами. А мы пока пойдем, взглянем, чего там, на ферме творится. Да, Кобыев?

– Так точно, господин полковник!

– Вольно, вольно, – осадил Трегубов опять вытянувшегося солдата. – Веди, давай.

* * *

Чтобы попасть на ферму, нужно было миновать три жилых уровня, и один хозяйственный. На первом уровне находились комнаты офицеров, и так называемая «кают-компания» – общая комната с телевизором, шахматными досками, и мягкими диванами, стоящими по периметру. Здесь в свободное от дежурства время собирался немногочисленный офицерский состав, покурить, посмотреть телевизор, сразиться в шахматы, а то и «расписать пулю». Сейчас там было пусто. Следующий жилой уровень был отдан гарнизону охраны. Казарма, столовая, опять-таки общая комната, где проводила время свободная смена. Из казармы доносился раскатистый храп, нос полковника уловил терпкий запах портянок, заставивший поморщиться, и прибавить шагу. Воронов нырнул в общую комнату, полковник же и рядовой продолжили путь.

Третий уровень был идентичен первому, здесь обитал личный состав бойцов – срочников.

Обычно шумный уровень сейчас был абсолютно тих. Ни одной живой души не было здесь. Полковник нахмурился, и ускорил шаг.