Грань человечности

Сам Говард все это время занимался подготовкой той части команды, которая станет управлять Омегой под его руководством. Одним из аспектов такой работы являлись собеседования. Вот и сейчас он сидел в небольшой переговорной и ждал Белла, который занимался проверкой маневровых двигателей и не мог быстро подняться с нижней палубы на самый верх огромного корабля. Симон был единственным, кроме самого Алена, кто имел опыт управления в боевых условиях тяжелыми космолетами. Опираясь на это и на личную рекомендацию Серафима, Говард хотел назначить его помощником капитана Омеги, то есть вторым после себя человеком на этом корабле. Но он также знал и о темном прошлом Белла, поэтому решил лично все с ним прояснить, откровенно и без свидетелей.

Послышался приближающийся стук металлической ноги Симона, ритм которого уже многих на корабле заставлял вздрагивать. Вскоре на пороге показался и сам Белл с довольным, но усталым и покрытым щетиной лицом. Его серые глаза смотрели куда-то в пустоту, ведь в мыслях Симон все еще наблюдал за работой инженеров над двигателем. Тем не менее он не забыл поприветствовать Алена.

— Привет, командир. Случилось что-то? Я, если честно, не ожидал вызова.

— Нет, ничего такого. Ты присаживайся. Как идут работы?

Такой ответ напряг Белла, но он все равно начал доклад.

— Каждый двигатель корабля и их системы управления прошли обслуживание. Сейчас заканчивается проверка последних двух маневровых в носовой части. Все детали и узлы с повреждениями заменены на новые, недостатка в запчастях нет. Тяга откалибрована в соответствии с полученными от Гедеона значениями.

— Вижу, ты хорошо разбираешься в космолетах.

— После армии получил профильное образование, и еще мой опыт пилота. Но это достаточно стандартные знания, — пожал плечами Симон.

— Слышал, что ты и тяжелыми кораблями управлял?

— Знаешь, это все похоже на допрос.

— Может быть. Так что на счет кораблей?

— В основном летал на легких десантных космолетах, но какое-то время замещал капитана тяжелой боевой платформы проекта «Пантеон-2А4». Она самодвижущаяся, хоть и очень неповоротливая, так что сойдет за тяжелый корабль.

— Да, я тоже служил на похожей, — улыбнулся Говард. — Но ты, наверное, догадываешься, что мне хотелось поговорить не только об этом.

Симон не спеша закатал рукава, обнажив свои покрытые татуировками предплечья. Правая была исписана рядами имен и фамилий, а левая — наборами букв и цифр.

— Об этом? — холодно спросил Белл.

Ален в ответ только кивнул и продолжил давить на собеседника взглядом.

— Думаешь, я какой-то псих? — совершенно обыденным тоном поинтересовался Симон, словно он получает такие вопросы каждый день.

— Отнюдь. Но выслушать историю о том, как ты попал в Черный ветер, я бы не отказался.

Черный ветер был особым подразделением вооруженных сил Синергиума. Любой, кто совершил не тяжкое преступление в армии, мог заменить заключение на службу там с серьезным сокращением срока. Правда, из-за высокой смертности не многие на это шли.

Симон неосознанно поморщился. Он никогда специально не скрывал своего прошлого, но и вспоминать его не любил. Тем не менее Белл быстро подавил возникшее раздражение, как делал уже в течение очень многих лет. Последний раз, когда он дал волю эмоциям, перевернул всю его жизнь с ног на голову. И именно об этом Симон сейчас и собирался рассказать.

— Я сломал челюсть офицеру-инструктору в академии, где обучался на пилота боевого космолета.

— И за это ты попал в тюрьму? С реальным сроком?

— Он был внуком какой-то важной шишки.

— Ладно, допустим. Тогда зачем ты вообще на него полез?

— Этот офицер был виноват в смерти моих друзей, — медленно и спокойно произнес Симон. — Он считался лучшим выпускником академии за десяток прошлых лет. Поэтому и смог стать инструктором, хотя был ненамного старше нас. Но этот гад видел, что в моем наборе некоторые смогут превзойти его, поэтому подстроил несчастный случай во время выпускного экзамена.

Услышав этом, Говард нахмурил лоб.

— Кажется, я читал когда-то про похожий случай. Вас якобы по ошибке отправили прямо под нос к войскам Доминиона?

Симон глубоко вдохнул, после чего медленно выпустил воздух наружу и ответил на вопрос

— Из всех вернулись только двое, включая меня. Многие в академии знали, кто виноват, но боязнь перед его связями заставляла их молчать.

— И ты решил взять правосудие в собственные руки?

— Глупо, правда? Я думал, что такое событие вызовет резонанс, но все замяли, а меня посадили. А знаешь, что самое интересное?

Говард остался все также невозмутим и только отрицательно помотал головой.

— Тюрьма и стала моим шансом поквитаться за друзей. Там уже не действовало влияние академии, и я устроил новую провокацию. Выкрал иголку с какой-то краской и ночью вывел на руке имена погибших. Когда это непотребство увидели, то стали разбираться, и вся история всплыла. Только теперь уже никто ничего не мог спустить на тормозах.

— Понятно. Значит, твоя правая рука — это память об ушедших товарищах.

— Да. К сожалению, после вступления в Черный ветер на ней появилось еще много новых имен.