«Гран-При» для убийцы

Дронго, уже полюбивший за время своего прошлого приезда в Ниццу знаменитый «Негреско», остановился именно в этом отеле. Дирекция, узнавшая о его приезде, приготовила для него традиционный набор фруктов и цветов с пожеланиями счастливого отдыха. Когда отец впервые вошел в «Негреско», он поразился роскоши этого отеля. Даже потрясающий воображение «Ле Гранд» был не столь совершенным, как этот отель.

– И ты всегда живешь в подобных гостиницах? – уточнил он.

– Кажется, да. Это единственное, на чем я никогда не экономлю.

– Интересно. Сюда нужно привезти твою маму. Она всегда любила роскошную обстановку.

– Летом вы можете приехать вдвоем, – предложил Дронго.

– До лета еще нужно дожить, – резонно заметил отец, отправляясь в ванную комнату.

Вечером пятого мая Дронго выехал в Антиб, где его уже ждали. В этом городке ночью состоялось совещание представителей французских, российских и израильских спецслужб. Председательствовал на нем генерал Морис Дасте. Это был невысокий сухой француз с несколько вытянутой головой, зализанными назад волосами и большими, прижатыми к черепу ушами. У него были печальные, немного опущенные в уголках глаза, делавшие его похожим на какую-то птицу. За столом сидели высшие офицеры полиции, французской разведки, контрразведки, генералы Светлицкий и Райский, полковник Мовсаев, Павел Гурвич и еще человек десять незнакомых Дронго людей.

– Нам удалось узнать, что на вилле все время проживает некий Майкл Уэйвелл, опустившийся ветеран Иностранного легиона, типичный ловец удачи. По нашим данным, он недавно перенес в Африке вирусный гепатит и сейчас успешно губит свою печень постоянными попойками с приглашением на виллу разного рода девиц сомнительного поведения. На вилле часто остается его подружка Диана Сенье. Кроме того, там живет консьерж Эрик Бонфу со своей семьей. Мы взяли виллу под плотную опеку, и вряд ли кто-нибудь сможет приехать или уехать без нашего ведома. Но пока никто из посторонних, способных нас заинтересовать, не появлялся.

– Им нужно было время, – напомнил Светлицкий, – они могли не успеть переработать полученное сырье.

– Открытие состоится через два дня, – сухо заметил Дасте, – и мы не можем рисковать, ожидая, когда появятся террористы. Если Уэйвелл попытается покинуть свою виллу седьмого числа, постараемся выяснить, куда он поехал. В момент открытия нами предусмотрены беспрецедентные меры безопасности. Вокруг города будут стянуты воинские части, в самом городе будут работать наши агенты. Не забывайте, господа, что в Канны в воскресенье ожидается визит самого президента Франции. Мы не имеем права рисковать.

– Может, их арестовать? – предложил кто-то из присутствующих.

– Нет, – сразу ответил Дасте, – пока будем только следить. Судя по всему, Уэйвелл не тот человек, который может быть полезен в решающий момент совершения террористического акта. Значит, он нас интересует только как связной. Поэтому наша задача – следить за ним и организовать особенно плотное наблюдение седьмого и одиннадцатого числа.

– Может, поменять ему девочку? – предложил полицейский офицер. – У нас есть кандидатура.

– Мы можем не успеть, – возразил Дасте, – а появление на вилле постороннего лица может спугнуть настоящих террористов. Нет. Пусть все идет как есть. Но у меня есть очень неприятная новость. – Он не стал делать эффектной театральной паузы, а просто продолжал говорить: – В последнюю минуту Иран подал заявку на участие их страны в Каннском фестивале. Заявленный фильм Аббаса Кияростами будет представлен во время конкурсной программы. А это значит, что завтра приедет более двух десятков гостей из Ирана.

Пока он говорил эти слова, Райский, Гурвич и еще двое израильских офицеров демонстративно повернулись к Дронго, словно спрашивая его, как именно он может расценить подобное известие.

– Значит, иранцы все-таки приедут на фестиваль? – уточнил Райский.

– Приедут, – подтвердил генерал Дасте.

– В таком случае вы можете арестовать их завтра прямо в аэропорту. Половина из прибывших будут профессиональными террористами, – гневно заявил Райский, – с самого начала это была грязная игра иранских спецслужб.

– Нет, – громко возразил Дронго, решив, что пора вмешаться, – нет, – убежденно сказал он. – Я целый месяц охочусь на Мула. Ему не помогают иранцы, я в этом убежден.

– Оставьте свои убеждения при себе, – разозлился Райский, – как могли узнать террористы о вашем пребывании в «Шератоне», если вы заранее не заказывали себе место в отеле?! Как об этом узнал Мул?

– Иранцы ничего не знали, – возразил Дронго, – я намеренно позвонил только вам, в Москву и в Баку.

– Надеюсь, вы не считаете, что мы помогаем террористам? – с иронией спросил Светлицкий.