«Гран-При» для убийцы

– Кто их вез к самолету?

– Ну я и вез.

– Тяжелые были ящики?

– Очень тяжелые, – выдохнул Николай Константинович.

– А в багажной квитанции указано, что вес груза обоих пассажиров был всего сто килограммов. Значит, учитывая, что оба пассажира летели бизнес-классом и могли провезти бесплатно по тридцать килограммов, они заплатили всего за сорок. Все правильно?

– Правильно, – кивнул носильщик.

– Получается, что каждый ящик весил всего двадцать – двадцать пять килограммов, – продолжал полковник, – какого размера были ящики, можете показать?

– Примерно сантиметров восемьдесят, – вспомнил Николай Константинович, – а может, и немного больше.

– Да нет, – уверенно сказал его молодой напарник, – больше метра были, мы еще принимать не хотели.

Мовсаев с Никитиным переглянулись.

– А когда оформлялся груз, вы где были? – спросил у молодого носильщика полковник.

– Рядом стоял, – тот взглянул на своего опытного товарища, но ничего больше не сказал.

«В чем дело? – подумал полковник. – Что они скрывают?»

– Какой высоты были ящики? – уточнил он.

– Примерно такие, – показал рукой Николай Константинович, – около полуметра.

– А ширина?

– Да примерно столько же, – ответил носильщик, не подозревая, какую ловушку готовит ему полковник.

– Так вот, – подвел итог Мовсаев, – если ящики были из дерева и были набиты даже ватой, то и тогда они вряд ли могли весить двадцать килограммов. Все пятьдесят, не меньше.

Николай Константинович ошеломленно посмотрел по сторонам, потом на своего молодого товарища. Потом нерешительно спросил:

– Почему пятьдесят?

– Или больше? – напирал полковник. – Вы умышленно занизили вес груза, чтобы пассажиры не платили слишком большую пошлину. Правильно или нет?

Носильщик молчал. Полковник сказал что-то на ухо Тавроцкому, и тот, шумно поднявшись, вышел из комнаты.

– Послушайте, Николай Константинович, – четко произнес Мовсаев после ухода начальника службы безопасности, – я обещаю, что никто не станет вас упрекать за это маленькое надувательство. Это не наше дело. Мне нужно точно знать, какой тяжести были ящики и как они выглядели. Это очень важно. Ведь груз взвешивается прямо при входе в зал, внизу у лестницы, я там видел ваши весы. И вы сами отмечаете вес багажа, после чего вы передаете сведения наверх. Мне нужна правда.

– Говори, Николай Константинович, – попросил молодой, – видишь ведь, важное дело.

– Ну, были ящики немного тяжелее, – признался носильщик, – я о людях подумал, решил, зачем им платить так много.

– Вы прямо святой, – пошутил Мовсаев и резко спросил: – Сколько весили ящики? Только честно. Сколько? И не врите, я все равно узнаю.

– Ну немного завысили.

– Сколько весили ящики?

– Ну килограмм по пятьдесят.

– Сколько?

– Около двухсот, – наконец признался носильщик.

– Они вам заплатили, – кивнул Мовсаев, – все правильно, – сказал он, обращаясь к Никитину, – мы тут гадаем, какие были грузы, а нужно просто дать сто долларов носильщику, и он оформит вам любой вес, изменив его в багажной квитанции. Сколько они вам заплатили?

– Ничего не платили, – твердо сказал Николай Константинович, – может, я ошибся, немного сбавил вес, но мне ничего не платили.

– Ладно, – махнул рукой полковник, – это не так важно. Теперь подробно опишите ящики. Какого цвета они были?

– Да из дерева были. Из обычного дерева. Я думал, там книги. Мне пассажиры так и сказали, что книги.

– И поэтому они попросили вас сбросить лишний вес? – усмехнулся полковник.

– Нет, не поэтому. Многие просят об этом. А я из-за пяти-десяти килограммов уважаемых людей не заставляю в кассу бегать, лишний вес оплачивать. У депутатов груз вообще не взвешиваем.

– Пять-десять килограммов, – передразнил его Никитин, – ты на сто килограммов занизил общий вес.

– Ошибся, – упрямо повторил носильщик.

– Еще раз вспомните, Николай Константинович, – повторил полковник, – как выглядели ящики?

– Деревянные ящики, перевязанные железной лентой, – нахмурился носильщик.

– Какие-нибудь надписи были?

– Кажется, нет.

– Вспоминайте конкретнее.

– Не было. Хотя на одном ящике была какая-то надпись. Ах да, там указывалось, что в ящиках стекло. Их нельзя бросать и переворачивать. Обычный знак тары.

– И больше ничего?

– Точно. Больше ничего.

– Вы погрузили все в багажное отделение?

– Да, как обычно. Прикрепили таблички «VIP», как обычно делаем, когда груз идет через наш зал. И все погрузили в самолет.

– С пассажирами после этого виделись?

– Не помню.

– Виделись или нет?

– Кажется, да. Они стояли на трапе, и я крикнул, что все в порядке. Мы ящики с трудом подняли и в самолете укрепили.

– И они вам еще заплатили?

– Этого не было, – сказал Николай Константинович, – чего не было, того не было. Может, я ошибся с общим весом, но деньги я не брал. Это у нас запрещено.

– Ну да, вы грузили эти ящики просто так, из-за хорошего отношения к клиентам, – махнул рукой Мовсаев, – и еще один вопрос. Ящики привезли сами пассажиры?

– Да, конечно. Они и привезли.

– Сами несли ящики?

– Нет, двое ребят привезли. Они ящики по одному принесли и все у нас сложили.

– А какие ребята были?

– Нормальные, – удивился носильщик, – молодые ребята.