«Гран-При» для убийцы

– Черт возьми, – пробормотал Дронго, – я так не люблю ходить небритым. В следующий раз попрошу старика принести мне бритву.

– Вы же знаете, что он этого не сделает. У вас должна быть борода, когда мы отсюда выйдем. Ваше бритое лицо будет сразу бросаться в глаза.

– Знаю, – невесело сказал Дронго, – поэтому и терплю.

Она дотронулась до его глаз, опуская палец ниже, к губам.

– Простите меня, – несколько сконфуженно сказал Дронго, – я не хотел вас сегодня обидеть. Просто не считаю себя секс-символом и поэтому бываю несколько скован в обращении с красивыми женщинами.

– Какая глупость, – сказала Алиса Линхарт, – по-настоящему сексуальным мужчину делает его ум. Неужели вы действительно считаете, что высокий рост или мускулы более важны для женщины, чем голова ее избранника? Самая сексуальная часть мужского тела – это его мозг. Боюсь, что вы еще не поняли этой простой истины.

– Спасибо. Я буду считать это утешением для себя, – кивнул он, глядя ей в глаза. В подвале был не слишком яркий свет, но они видели глаза друг друга. Она вдруг сказала:

– У вас седая борода. Совсем седая. Вам никто этого не говорил?

– Нет. Но иногда мне кажется, что эта борода отражает состояние моей души.

– Не надо. – Она снова дотронулась пальцами до его губ. – Мне бывает страшно, когда вы впадаете в меланхолию.

Ночью неожиданно над головой послышался шум, и они бросились доставать оружие. Но это был тот самый старик. Он принес лестницу, осторожно спустился вниз, подсвечивая себе фонариком. Закрыл за собой люк. Сказал, обращаясь к Дронго:

– Вы были правы. В отеле действительно живут несколько боевиков Мула. Но его самого там нет.

– Что они там делают?

– Не знаю. Но, похоже, кого-то ждут. Их человек пять-шесть. От безделья не знают, чем себя занять.

– Чего они ждут? – нетерпеливо спросил Дронго.

– Этого мы не знаем.

– Может, они готовят какую-то акцию? – нерешительно предположила Алиса Линхарт.

– В Дамаске? – повернулся к ней Дронго. – И поэтому их привезли сюда и держат в отеле? Нет, на обычные действия террористов это не похоже. Ни один мало-мальски подготовленный террорист не станет так рисковать группой своих сторонников и тем более так выставляться. Они действительно чего-то ждут. И явно не сигнала к террористическим действиям. Черт возьми, я должен выйти на поверхность.

– Нет, – твердо сказал старик, – тебя сразу опознают. С таким ростом, как у тебя, трудно остаться незамеченным.

– Послушайте, – обратился к нему Дронго, – постарайтесь запомнить мои вопросы и завтра дать мне на них ответ. Вы запомните?

– Я запомню, – кивнул старик.

– Первый вопрос: когда они приехали? Второй вопрос: сколько их человек? Мне нужно точное число. Третий вопрос: как они живут? В одном номере или в разных? Четвертый вопрос: они все остаются в отеле или иногда кто-то уходит, и если уходит, то на какое время? И наконец, пятый вопрос: как они общаются между собой?

– Я не понял твой пятый вопрос, – спокойно ответил старик, – они говорят по-арабски. Это тебя интересует?

– Нет. Я понимаю, что по-арабски. Мне нужно знать, как они разговаривают, обращаясь друг к другу. Может, к кому-то с большим почтением, к кому-то с меньшим. Если можете, сделайте их снимки, я хочу посмотреть их фотографии. Может, у них в группе кто-то старший, кто-то, наоборот, не вызывает никакого уважения. Вы меня понимаете?

– Хорошо, – кивнул старик, – мы все узнаем. – Он тяжело поднялся и вдруг, посмотрев на Дронго, сказал: – В наших местах про тебя разное говорят. Некоторые считают, что ты продал душу дьяволу, который поэтому дал тебе такую голову. Другие говорят, что ты не человек, а робот. Третьи уверяют, что ты предсказатель судеб и поэтому умеешь увидеть все заранее. Четвертые считают, что тебе сделали операцию и ты можешь чувствовать других людей так, как не чувствует никто на свете.

Дронго видел, как замерла за спиной старика женщина, вслушиваясь в его слова. Он видел лицо старика, который произносил эти слова, глядя перед собой полуприкрытыми, туманными глазами. И Дронго молчал, ожидая, какой вывод сделает сам старик.

– Но я понял, – сказал тот, – ты просто необыкновенный человек. И силу тебе дает не дьявол, а Бог. По рождению я араб и, значит, должен быть мусульманином, по своей вере я христианин, а служу, как ты сам видишь, иудеям. И знаешь почему? Потому что Бог един. Он един у мусульман, у христиан, у иудеев. И если человек верит в Бога, в истинного Бога, значит, он не верит в дьявола. А если поклоняется дьяволу, то не важно, какого он вероисповедания. И я знаю, кто такой Ахмед Мурсал. Он сын дьявола и слуга дьявола. И он будет проклят.

Дронго слушал внимательно. Он не хотел улыбаться, чтобы не обидеть старика, но он видел глаза стоявшей за ним женщины и понимал, что этот разговор нечто гораздо большее, чем схоластические рассуждения о Боге и дьяволе. И гораздо большее, чем все слова старика, сказанные до сих пор. Поэтому он поднялся и молча стоял перед стариком, который продолжал говорить своим мерным, ровным голосом, словно читая молитву.