Гран-при за лучший прикол

Маша встряхнула головой, она совершенно запуталась. Но зато в алмазы сейчас поверила накрепко, иначе с чего такие танцы?

Во дворе Маша уронила сумочку, правда на газон, пожалела бросать на грязный асфальт. Когда поднимала, успела окинуть быстрым взглядом всю улицу. И удовлетворенно усмехнулась: оба тут.

Вихлястый тормознул свои «Жигули» у табачного киоска. Широкоплечая в наглую топчется за спиной, совсем за дурочку ее держит.

Впрочем, Маша свое дело сделала. Теперь эти двое подъезд запомнят и адрес Кожаному сообщат.

Главное, она от Лельки след увела. Пусть Густелеву ищут, хоть пост шпионский у подъезда ставят, а они с Лелькой посмеются.

«Одеваться нужно будет покислотнее, - озабоченно подумала Маша, ныряя в свой подъезд и в последний раз фиксируя оба «хвоста», - чтоб с этой сушеной воблой в синем не спутали…»

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

- Что за черт!

Маша с трудом открыла глаза и сладко зевнула. Ваня нашаривал шлепанцы, лицо насупленное, будто у него только что бумажник из штанов вытащили.

Маша рассеянно рассматривала веснушчатое лицо грубой лепки и улыбалась: ну и смешной! Брови сдвинуты, жесткие рыжие волосы стоят веером, подбородок грозно выдвинут вперед и губы шевелятся, явно ругается.

- Вань, ты чего? - пропела Маша.

- И тебя разбудили? - прорычал любимый муж.

- Кто? - искренне удивилась Маша.

Села в постели и только сейчас услышала под окнами милицейскую сирену, гул на лестнице, на их площадке кто-то возмущенно кричал.

Ваня зажмурился: смотреть на нагую Машку, разрумянившуюся со сна - платиновые волосы стекают по плечам, словно вода струиться, глаза на пол-лица кажутся совсем детскими, припухшие губы так и просят поцелуя - просто невозможно!

Он вслепую нашарил свою сорочку, бросил жене и хрипло попросил:

- Маш, не провоцируй, видишь же, что-то случилось.

- Очень надо тебя провоцировать! - фыркнула Маша, ныряя в широченный ворот Ваниной рубашки как в прорубь. - Вечно ты…

Ваня мученически застонал: зря он пожертвовал свою рубашку, в ней Машка выглядела ничуть не менее соблазнительно, чем без нее. Еще и ворот сполз, обнажая круглое Машино плечико, матовое, с нежной, светящейся в полумраке кожей.

Маша, поймав откровенно голодный взгляд мужа, метнула в него подушкой и проворчала:

- Кто о чем…

- Ага, - Ванька криво усмехнулся, - кривой об очках, а нищий о баньке!

- Снова переврал!

Ваня в сердцах махнул рукой и влез в спортивный костюм, Маша никак не могла приучить его носить дома брюки. Упрямый муж держался несокрушимой скалой, игнорируя ее нытье. Утверждал, что «униформа» его и без того достала. Крутится, мол, весь день как белка в колесе, причем в костюме за семьсот баксов и в галстуке за двести - полный отстой.

Маша услышала, как хлопнула входная дверь, муж любимый и единственный полетел на «разборки». Она заглянула в гостиную и застыла в дверях, умиленно улыбаясь. Котенок со щенком спали тесным клубком на диване - как и всегда! - а над ними дремал Василий, в полумраке выглядевший весьма внушительно.

Маша с трудом сдержала порыв приласкать малышей, пока безымянных, к сожалению. Она никак не могла ни на чем остановиться, слишком много прекрасных и экзотических имен вертелось в голове.

Правда, бессовестный Ванька, не мудрствуя лукаво, обзывал приемышей «мужиками», и Маша ужасно боялась, что они ЭТО примут за имя. Особенно, когда малыши наперегонки неслись на Ванькин голос, стоило ему переступить порог.

Василий, потревоженный светом, недовольно завозился, устраиваясь поудобнее. Покряхтел и пророкотал, не открывая глаз:

- Пр-риходите завтр-ра, завтр-ра, завтр-ра…

Маша фыркнула и осторожно прикрыла дверь.

Она выглянула на лестничную площадку, ее глаза изумленно округлились: все три двери нараспашку, соседи не спят, что-то взволнованно обсуждая. А Ванька вообще поднялся площадкой выше, Маша слышала его сердитый голос.

- Наташа! - позвала она свистящим шепотом соседку. - Что случилось?

- Ты не знаешь? - удивилась та.

- Откуда? - пожала плечами Маша. - Я спала как сурок, это Ваньку шум разбудил. Вот он и вылетел выяснять, кому морду бить, ты ж его знаешь…

Наташа подошла, ее круглое лицо раскраснелось, глаза блестели. Она кивнула на лестницу и возбужденно прошипела:

- Ограбление!

- Иди ты!

- Вот честное слово!

Маша смотрела выжидающе, и Наташа рассказала, что баба Шура с четвертого этажа вызвала милицию. У старухи бессонница, вот и услышала странный шум в соседней квартире, будто там мебель роняли.

Жаль, пока милицейские машины подъехали, грабители смылись. Зато в квартире - «Там Ленка Густелева живет, ну, рыжая, толстая, почти как твой Ванька!» - все вверх дном перевернули. Искали деньги, понятно, Ленка, видимо, куда-то уехала - «Она ж из круизов не вылазит, ты ее знаешь!» - и ладно, а то бы прибили, чтоб не мешала. А милиция, понятно, по соседям пошла. Кто что слышал выясняли, да кто что заметил. Правда, только верхние этажи опрашивали, а здесь не звонили, они сами от шума проснулись.

Наташа рассказывала бессвязно, перепрыгивая с одного факта на другой, припоминая все Ленкины грехи, даже ее последнего мужа не забыла.