Грань тьмы

Когда господа ученые ушли, Тербовен позволил себе рюмочку французского коньяка. Потом снял трубку аппарата прямой связи, соединявшей дворец Скомгун со зданием норвежского министерства иностранных дел на Викториа-террас, где размещалась теперь служба безопасности. Штандартенфюрер Фелис, шеф СД, как раз подсчитывал, на сколько сот человек подчиненных у него прибавится, и звонок рейхскомиссара Тербовена был явно некстати. Тот порекомендовал ему как можно скорее отправить в Рьюкан специальную группу. Причем строго-настрого указать ее командиру следить не только за тамошними норвежцами, но и за неким профессором Хартманом.

Фелис пообещал немедленно исполнить поручение. Тем более что в его распоряжении был человек, как нельзя лучше подходящий для подобных заданий: унтерштурмфюрер СС Лотар Книппинг. До 1937 года Книппинг изучал в Галле химию, но перед самыми выпускными экзаменами был исключен из университета за то, что выкрал у одного из своих однокурсников письменную дипломную работу и с незначительными стилистическими поправками представил ее совету факультета как свою собственную. Книппинг, правда, объяснял решение университетского сената как масонскую интригу против стойкого национал-социалиста, но даже сам рейхсштудентенфюрер оказался не в силах помочь ему. С тех пор бывший студент возненавидел профессуру, как чуму; для него все они были прислужниками еврейства, масонами и большевиками. «От добра добра не ищут», — подумал Фелис, С самодовольной улыбкой он прошел в кабинет Редиса и, найдя подходящие для такого случая нужные обороты, не замедлил передать ему, какого мнения рейхскомиссар о своем высшем полицейском чине. Редиса это не особенно огорчило. Мнение такого господина, как Тербовен, о котором всем и каждому известно, какими богатыми пакетами акций он, бывший гауляйтер Эссена, подкуплен рейнско-вестфальскими промышленниками, не может интересовать испытанных «старых борцов» движения. Фелис согласно кивал. Шефу СД было известно, что высший чин СД и полиции в подобных коррупционных делах не замешан; свое состояние, по поверхностным оценкам три или четыре миллиона, он «составил» себе в сентябре 1938 года, когда были арестованы сотни тысяч евреев. А посему Редис мог с полным правом утверждать, что он честный человек. Его путь к цели прям и открыт для всех.

Подняв руки для нацистского приветствия, оба они смотрели друг на друга честными глазами верных друзей. Когда Фелис закрыл за собой дверь, Редис позвонил Тербовену и по старой дружбе посоветовал ему поменьше доверять таким неисправимым сплетникам, как этот Фелис.

5

Обер-лейтенант Бурмейстер собирался сесть в машину, чтобы съездить в Веморк, когда к нему подошел человек в штатском и попросил разрешения представиться. На ломаном немецком он объяснил, что его зовут Эрлинг Лунде, что он единственный активный хирдовец в Рьюкане и что руководство «Насьонал Самлинг» поручило ему оказывать всяческую помощь немецкой комендатуре. Если господину коменданту угодно, он предъявит соответствующие бумаги.

— Давайте, только я очень тороплюсь, — перебил его Бурмейстер по-норвежски. Ошарашенный Лунде протянул ему документы; этот немец владеет его родным языком. Бурмейстер пробежал глазами документ. В нем особенно подчеркивалась возможность использования Лунде в качестве переводчика. Но Бурмейстер был горд именно тем, что в подобных услугах не нуждается. Возвращая бумаги Лунде, он сказал:

— Благодарю вас за предложение, но, как видите, я в переводчиках не нуждаюсь, — и оставил хирдовца стоять с открытым ртом.

Потребовалось некоторое время, прежде чем Лунде пришел в себя от этого потрясения и крикнул вслед отъезжавшей уже машине обер-лейтенанта:

— Вы что, собираетесь сотрудничать с йоссингами?[3]

До Бурмейстера долетели лишь обрывки этой фразы — он только пожал плечами. Он не знал никого по имени Йоссинг.

Бургомистр Паульссон предупредил своего брата Эйнара о приезде нового коменданта задолго до того, как тот миновал шлагбаум у будки первого часового на шоссе. Она стояла перед узким мостом, который каждый, желавший попасть на завод, должен был перейти пешком. Обер-лейтенант с удовлетворением отметил, что охрана этого объекта никаких трудностей не составит. Одного-единственного немецкого солдата — лишь бы не заснул — достаточно, чтобы и мышка не прошмыгнула незамеченной.

Обер-фельдфебель Реннер встретил коменданта у ближайшего предмостного укрепления и доложил, что находится здесь со своим взводом: три унтер-офицера, двадцать нижних чинов. Бурмейстер поинтересовался, как они расквартированы, и услышал, что в этом отношении никаких претензий нет. Директор Ларсен освободил для них малый этаж в здании заводоуправления и обеспечил всем необходимым.

Бурмейстер выслушивал еще объяснения Реннера, когда к мосту приблизился какой-то человек.

— Да вот же он сам! — показал Реннер.

Йомар Ларсен отдал вежливый поклон и выразил свое удовлетворение тем обстоятельством, что может лично приветствовать нового коменданта у ворот «Норск гидро».