Граната

В глазах померкло. Темнота. Секунда. Темнота отступила. Секунда. Жар! Дует горячий ветер. Красное солнце… Что это, ад?!

В уши Федьки ворвался оглушительный грохот разрывов и тяжелых механизмов, от которых земля ходила ходуном. Было жарко как в горящем доме. В нос, словно ударом, ворвались запахи, настолько сильные, что сразу стали казаться невыносимыми. Дым, горящий бензин, раскаленный металл, кислый запах взрывчатки. Взрыв! Совсем рядом. Федьку обдало раскаленным воздухом и комьями земли.

К окопу что-то быстро приближалось – большое, тяжелое, лязгающее траками гусениц. От неизвестности, непонятности и неотвратимости этого приближающегося ужаса застучали зубы, а конечности обмякли и потеряли чувствительность.

… – Где я?! Кто! Я умер?! Что тут… – только и выдавил он из себя.

За спиной Федьки раздался хлесткий выстрел противотанкового ружья и хриплый голос заорал: «Патрон! Ну!» Снова выстрел.

Прямо перед собой Федька увидел человека.

Это был парень младше его лет на шесть-семь в военной форме с петлицами лейтенанта. Правый бок и штанина у лейтенанта были в крови. Воин устало посмотрел на Федьку, потом тяжело нагнулся и схватил лежащую на дне окопа гранату, из которой все еще лениво, как-то даже неохотно шел дымок. Размахнувшись, лейтенант, стиснул зубы от напряжения и боли, с огромным усилием и стоном метнул тяжелую гранату в сторону, откуда к окопу быстро приближалась железная махина.

Танк оглушительно взревел как раненый монстр, звук его гусениц слился в один сплошной гул, на какой только способны сотни быстро работающих стальных шарниров.

Застучал пулемет. Не в состоянии пошевелиться Федька смотрел, как трассирующие пулеметные пули красными линиями пробивают тело лейтенанта и выходят из его спины, вырывая фонтанчики крови, клочки одежды. Молодой лейтенант покачнулся и, устало и тяжело, как человек, не спавший десятки лет, рухнул прямо на Федьку.

– Не-е-ет! Не-е-е-ет! Не-е-е-е-ет!!!.. Пожалуйста, не надо…

Темнота. Секунда. И темнота снова отступила. Сумерки, тишина, сдабриваемая негромким пением птиц…

Федька сидел на дне раскопа. Он плакал. Плакал громко, навзрыд.

Что-то тяжелое, большое и теплое разливалось по всему его телу, заполняя теплом его прохладную, как большой комок весеннего снега, душу и выходило через глаза ручьями слез. Он плакал и никак не мог остановиться, сжимая в руке выщербленный посмертный медальон.

Он не помнил, когда плакал последний раз. Это было очень давно, в детстве. И вот теперь обильные слезы все текли и текли по его щекам, смывая с них грунтовую пыль, и Федька, не замечая ничего вокруг, размазывал их по лицу рукой в грязной матерчатой перчатке.

Рядом с ним в перемешанном с воинскими останками рыхлом грунте лежали потемневшие от времени орден Красной Звезды, медаль «За боевые заслуги», медаль «За отвагу» и полуистлевшая лейтенантская петлица.

А в пятнадцати метрах от раскопа, в плотной, поросшей молодой весенней травой земле, зияла дымящаяся метровая воронка от только что разорвавшейся противотанковой гранаты.

2015 г.