Гранатовые джунгли

Джейд-Бич был заброшенной полосой песка между Помпано и Лодердейлом-Приморским. Это было известное место для траха, и мы протолкались между телами туда, где лежала дюна. Конни извлекла бутылку водки, которую стащила у отца из бара. Мы передавали ее по кругу, как пародию на причастие.

Кэролин закашлялась.

- Жжется! Почему вы меня не предупредили?

- Привыкнешь, - отозвалась Конни. - Ну-ка, дай сюда. Знаешь, мой папаша каждые два дня осушает по такой бутылке! Он пьет это, потому что не может унюхать. Его желудок, должно быть, давно сгнил к чертям.

- Почему твой старик так много пьет, Конни? - Кэролин была сама невинность.

- Да потому что плохо ему, балда. С чего еще люди пьют? Они со старухой все время цапаются, а потом, по-моему, все время трахаются. Им алкоголь нужен для смазки. Знаешь, они уже истощаются, средний возраст, низкие горизонты, конформизм и все такое прочее. Вот почему мой старик пьет.

- Конни, не говори такого о своих родителях, - упрекнула ее Кэролин.

- Правда есть правда, - заявила Конни.

- Вот-вот, - я рыгнула.

- А твои родители пьют и дерутся, Молли? - не отставала Кэролин.

- Мои? Нет, они умерли и даже ворочаться не могут.

Конни расхохоталась, и Кэролин едва сдержалась.

- У нас прямо передача «Молодежь хочет знать» ^{16}. Ты первая начала, Кэролин, так что давай о своих предках, - сказала я.

- Мама снова вышла замуж в прошлом году, так что они все еще влюблены. А знаете что?

- Что? - спросили мы хором.

- Мне слышно их, когда они занимаются этим в спальне, - глаза Кэролин блестели от этой непристойной информации.

- Ты когда-нибудь делала это, Кэролин? - спросила я, мне и вправду было интересно.

- Нет, я ни с кем не пойду в постель, пока не выйду замуж.

- Черт! - Конни фыркнула, брызнув изо рта водкой. - Нельзя быть такой правильной.

Кэролин была одновременно задета и заинтригована. Раньше ее не подбивали на секс.

- Ну, я делала кое-какие глупости, но делать все до конца, прежде чем выйдешь замуж - это грех.

- Да-да, а я – крысий хвост, - парировала Конни.

- Кэролин, ты маленькая викторианка. Знаешь ли, в этом нет никакой особой важности.

После этой маленькой нотации она поглядела на меня и выпалила:

- И что, кто-то из вас это раньше делал?

Конни и я посмотрели друг на друга, набрали воздуха в грудь, потом замешкались. Конни начала первой:

- Однажды в жизни приходит время, когда, милая Кэролин, да, я это сделала. - Она закончила предложение широким жестом, схватившись за убывающую бутылку водки.

- Конни, нет, - выдохнула Кэролин, ошарашенная и восхищенная.

- Конни, да, - передразнила Конни.

- Факты, мэм, - сказала я, подражая Джеку Уэббу ^{17}.

- Никогда не поверите. Сэм Брим, вы готовы это вынести? Сэм Брим. Да, это он когда-то удостоился. Мы болтались битых полночи, пытаясь найти мотель, где можно трахнуться без женитьбы. Это я-то, которая никогда толком не пользовалась своей диафрагмой, и мне приходилось посещать трех докторов, потому что мне шестнадцать лет. Супер, люди, просто супер-пупер. Так что мы отправились в мотель, в шикарную комнату с коралловыми стенами. Этого было бы достаточно, чтобы с ходу испортить всю ночь. Так вот, мы вошли туда, и Сэм пытался быть со мной нежным. Он налил мне выпить, и мы еще немножко поболтали. Поболтали! Я была вся на нервах, первый раз, знаете ли, и все такое, а ему надо немножко поболтать... ногу на ногу закинул, как Хэтауэй в рекламе журнала «Эсквайр» ^{18}. Вот мы разделались с выпивкой, ром с кока-колой, тьфу, гадость, и он решил, что пришло время меня поцеловать. Так что мы поцеловались, потом полчаса покатались по всей кровати, и тут он пытается снять с меня одежду. Слушайте, милые мои, никогда не позволяйте им снимать с вас одежду, потому что они выдирают пуговицы, портят молнии, и вид потом такой, будто идешь с распродажи уцененного барахла. После этой борьбы мы приступили к делу, и в середине процесса Большой Мужчина Сэм кое о чем вспоминает и спрашивает, защищена ли я. Защищена! Он что, думает, у меня там сигнализация от воров, как в магазине «все по пятнадцать центов»? Ну, я говорю, что да, и он продолжает делать свое дело. Все это было ничего себе, но не могу поверить, что о первом разе пишут песни и убивают из-за него. Правда, не могу.

У Кэролин чуть глаза не выскочили из орбит, а язык заплетался.

- Но ведь это, предполагается, чудесное переживание. Самое интимное переживание, какое может быть у человека. Предполагается, что вы разделяете этот великий момент, и вы физически едины, и...

- Кэролин, заткнись, - сказала я.

Конни еще раз хлебнула из бутылки.

- Выпейте, милые мои, еще осталось по капле для каждой. Да, а еще было адски больно, - заключила она.

- Смешное дело, мне совсем не было больно, - сказала я. - Я, видно, расплющила свою целку об сиденье велосипеда во втором классе или около того.

- Ты тоже, - пробормотала Кэролин.

- Кэролин, я с восьмого класса играюсь с одним и тем же потрепанным членом.

Конни хлопнула меня по плечу, и мы покатились в песке, хохоча, как гиены, а Кэролин все это время сидела в священном ужасе.