Гранатовые джунгли

Кэрри и Флоренс были в шоке, когда меня выбрали президентом студенческого совета. Кэрри спала и видела, что я буду королевой бала на выпускном вечере, и она знала, что президентом и королевой бала нельзя быть одновременно. Она думала, что я предаю свой пол. Флоренс так не дергалась насчет этого, но все равно думала, что это странно. По ее теории, управленческие дела - это такое грязное занятие, что лучше уж оставить его мужчинам. Я держалась как можно дальше от дома, но это было с тех пор, как я научилась ходить на двух ногах. Когда я появлялась дома, начинался вечный бой. Однажды вечером, после крупной перепалки насчет моей стрижки, я вырвалась из дома и стала заводить машину. Кэрри выбежала из дверей и заорала:

- Не смей брать машину, она нужна твоему отцу!

Я выбралась наружу и хлопнула дверцей изо всех сил. Карл вышел на улицу и спросил меня, куда я собиралась ехать.

- Да никуда. Я просто хотела проехаться, вот и все. Только бы подальше от наших милых зануд-соседей.

- Тогда можешь проехаться вместе со мной.

Карл вывел машину по бульвару Санрайз и свернул налево, к берегу. Около Берч-Стейт Парк мы нашли тихое место и вышли. Он сел на зеленую скамейку и стал смотреть на океан.

- Океан - это и правда красиво. Даже не верится, что на другой стороне тоже есть страны, и кто-то там сидит и глядит на океан, как вот я сейчас тут сижу.

- Угу, - я все еще бесилась.

- Наверное, я не смог бы жить без океана. Все эти годы в Пенсильвании... Я не мог бы к этому вернуться.

- Ага. Я тоже люблю океан, только не знаю, стала бы жить около него всегда. Мне вообще не очень нравится Флорида.

- Наверное, это место для стариков. Дети не любят задерживаться там, где они росли, так что, может быть, ты переедешь.

- Я хочу уехать туда, где у меня будет шанс. Здесь у меня шанса нет. А потом, я хочу распрощаться с теми людьми, которых мы знаем. Они все время мне поперек дороги стоят.

- Вы с твоей матерью - как масло и вода. Ты не можешь просто сказать ей «да» и делать по-своему. Все время взрываешься. Гордыня это, девочка, гордыня. Если бы ты притворялась, что ее слушаешься, тебе не пришлось бы вечно с ней воевать.

- Она же не права. Когда я ее слушаюсь, ее ошибки сразу выходят на свет.

- Она негибкая. Но я все-таки не стал бы говорить, что она все время неправа.

- А я говорю, неправа, по крайней мере, когда она мешается в мою жизнь. Ей надо, чтобы все было по ее указке. Никто не будет мне указывать, что мне делать. Никто. Особенно тот, кто неправ.

- Не знаю. Я не люблю спорить о том, прав я или неправ. Я улыбаюсь, говорю «да» начальнику на работе, «да» Кэрри, «да» моим старикам, когда они были живы. И проскальзываю за их спиной.

- Я так не могу, папа.

- Я знаю. Ты заплатишь за это, милая моя. Заплатишь слезами и досадой, потому что тебе одной придется воевать против всех. Большинство людей - трусы, вроде меня. И если ты попытаешься вынудить их к бою, они накинутся на тебя, не лучше тех, с кем ты обычно ругаешься. Ты окажешься совсем одна.

- Я и сейчас совсем одна. В этом доме я приживалка, и так всегда было. У меня никого нет, кроме себя любимой.

Карл заметно удивился и сказал:

- У тебя есть я. Я - твой отец. Ты не будешь одинока, пока я рядом.

- Папа, но тебя же не бывает рядом.

Его, похоже, так задело, что я готова была язык себе откусить.

- Это потому, что я теперь так устаю, когда прихожу с работы. Когда ты была маленькая, и я приходил домой, ты уже спала. Потом, когда ты росла, ты гуляла на улице с ребятами. Теперь я, видно, не могу работать в полную силу. Иногда на работе я думаю - пойти бы домой, поужинать, а потом съездить в школу, посмотреть, как ты там заправляешь. А потом сажусь, беру газету и засыпаю. Мало я бываю рядом с тобой. Слишком старый я, наверное... Прости меня, милая.

- И меня прости, папа, - я смотрела в темные волны и старалась не смотреть ему в лицо.

- Молли, я и вправду горжусь тем, как у тебя идут дела в школе. Ты, как всегда, нечто особенное. Однажды ты будешь большим человеком. И продолжай бороться за себя. Раз уж ты с Кэрри воюешь, все остальные для тебя будут так, семечки, - он усмехнулся и продолжал: - Ты знаешь, в какой колледж пойдешь и чем будешь заниматься?

- Пока нет - насчет колледжа. Может быть, я пойду в один из этих чванных Семи Сестер, куда ходят богатенькие девчонки, а может, в крупный городской колледж. Зависит от того, кто предложит мне лучшие условия. Но я, кажется, знаю, чем хочу заниматься - буду юристом или режиссером в кино. Это единственное, что меня интересует.

- Из тебя получится хороший юрист. Тебя никто не переспорит, и ты любого превратишь в котлету. А вот насчет кино не знаю. Ты в Голливуд, что ли, собираешься? Говорят, там дурное место.

- Не знаю. Студии разваливаются, насколько мне известно. Кажется, все время открывается то одна, то другая - новые компании и персонал. Но сначала надо научиться. Женщин-режиссеров нет, так что, видно, придется как следует пробиваться, а с юриспруденцией, я знаю, у меня может получиться. Но я бы скорее снимала кино, чем держала речи перед сонными присяжными.