Гранатовый дом

По ночам, после вечерних тренировок, нам разрешалось немного поплавать в море. Мы предпочитали плавать ближе к берегу, чтобы хоть немного развлечься. Постепенно мы стали грозой местных жителей. Мы отвязывали лодки от пристани, разрезали сети с рыбой и творили множество подобных пакостей, чтобы отвлечься от той рутины, которую мы не хотели переносить.

Мы очень ждали дня, когда нам дадут новое задание. И вот наконец такой день настал. Мы узнали, что нас будут готовить для взрыва эсминца. Это было просто невероятно! Настоящий боевой эсминец… Я грезил этим заданием с утра до вечера. И был готов на что угодно, чтобы это досталось мне. Тем более, что уже прошли слухи — только один из курсантов сможет получить такое боевое задание, так как для проникновения на воинский вражеский объект понадобится только один человек. Для двоих это будет слишком рисковано.

И вот пришел день… Мы находились на очередном занятии, когда в кабинет вошел наш офицер и необычным тоном — потому, что не орал, как всегда, — обратился ко мне. Произнес мой порядковый номер, затем приказал идти на выход. Сердце замерло в моей груди и рухнуло вниз. Неужели настал этот миг? Меня выбрали как лучшего из лучших?

По дороге до кабинета начальства я пережил целую жизнь! Но все мои эмоции, все чувства, весь фейерверк этих нахлынувших переживаний подтверждали, что это так. Меня выбрали для этого задания. Значит, я оказался достойным. Значит, я должен выполнить задание с честью. Несмотря ни на что…»

Глава 14

Сергей так и не понял, как умер шамкающий старик. Да и умер ли он, тоже не знал. Просто утром следующего дня, открыв глаза, он сразу уперся взглядом в белое ровное пятно на соседней койке. Старика больше не было. Ночью он исчез. И какое-то внутреннее чутье подсказывало Аджанову, что в палату старик больше не вернется.

Очень скоро он понял, что это место не было обычной больницей. И уж конечно не было психоневрологическим диспансером. Оно не было даже обычным сумасшедшим домом — психиатрической лечебницей в том представлении, какой она должна быть.

О том, какой должна быть психиатрическая больница, Сергей имел представление, знал не понаслышке. Очень давно, еще до первой судимости, он снимал несколько учебных короткометражек, когда после окончания вуза был прикреплен к одной из известных киностудий. Такие короткометражки обычно показывали перед сеансами в кинотеатрах. назывались они «Журнал». В них было всё: сталелитейные заводы, колхозные поля, школьные классы, ну и больницы. И везде все было прекрасно. И вот действие одной короткометражки — вернее, часть действия, а не основной сюжет, — разворачивалось как раз в психиатрической больнице.

Однако в кино поведение врачей, палаты, симптомы больных — все выглядело совсем не так. Здесь же абсолютно все было по-другому.

Впервые Аджанов понял это, когда ему позволили выйти в коридор, и он столкнулся с охраной. Эти охранники, одетые в белые медицинские халаты, изображающие из себя дежурных, не имели никакого отношения к медицине. Это были специализированные, обученные охранники из тюрьмы, режимного объекта. Сергей узнал их сразу.

И они узнали его — каждый из них, встреченный в коридоре, бросил подозрительный взгляд. Они так же знали, что он уже сидел в тюрьме и понял правду.

В общем, это место не было психиатрической лечебницей. Это был режимный объект. Тюрьма. Только особенная. И то, что происходило в этой тюрьме, пряталось и охранялось очень тщательно.