Гранд-адмирал. Том четвертый (СИ)

Тому, что от них осталось, и откуда противник все еще пытался безрассудно обороняться.

— Подведите машину к остаткам административного центра шахт, — распорядился генерал Каин. — Пора начать вызволение пленников из недр Кесселя. Мы и без того задержались с этим.

Глава 10

Десять лет и двадцать пятые сутки спустя Битвы при Явине…

Или сорок пятый год и двадцать пятые сутки после Великой Ресинхронизации.

(Семь месяцев и десятые сутки с момента попадания).

Открыв глаза, Томакс увидел перед собой вытянутую, точно встречная пуля, металлическую физиономию медицинского дроида.

Сегментированные металлические руки были вытянуты вперед — дроид перебирал на подносе явно хирургический инструментарий, весьма замысловатый и умело заточенный.

Майор попробовал подняться со стола, но лишь познал горечь разочарования.

Руки, ноги, даже туловище поперек торса — все было притянуто к холодной металлической панели с помощью металлических же держателей.

Явно те, кто оказывал ему медицинскую помощь после падения и пленения, не надеялись на благодушие офицера, когда он придет в себя, подстраховавшись от буйства «пациента».

— Больно, — произнес Томакс хрипло, ощущая, что в ногах появились характерные ощущения. — Вколи что-нибудь против этого.

— Боль — несущественная, — категорично заявил дроид.

Приподняв голову, он увидел свои нижние конечности, и с облегчением вернул голову на стол.

По крайней мере он целый.

Это уже радует.

— Металлический садист, — произнес майор Брен.

— Я тюремный меддроид, — сообщил механизм. — Я не запрограммирован на сочувствие, анестетики и прочие излишества. В нашем деле хорошая фиксация пациента избавляет администрацию от излишних и совершенно ненужных трат. Терпите. Кости скоро срастутся, как и мышцы.

Похоже на то, что здесь и слыхом не слыхивали про традиционное программирование медицинских дроидов, для которых страдание пациента — грубейшая и недопустимая ошибка.

Впрочем, вероятнее всего дроид говорит чистую правду, ведь их не программируют на ложь.

В тюрьме нет никакой жалости к заключенным.

Это же Кессель, откуда тут нормальный меддроид, если даже лазарет вырублен в толще скалы.

Томакс, сдвинув брови, поднял голову, еще раз оглядевшись.

Нет, догадка совершенно правильная — он не в лазарете.

Он в какой-то пещере, хотя, по темным концам тоннеля у его ног и легкому сквозняку, скорее всего это простая штольня в толще Кесселя.

Когда глаза привыкли к свету, майор пусть и с трудом различил у самых дверей силуэты охранников.

И в тот же момент на его лоб легла ледяная металлическая рука-манипулятор и с силой дроид вернул его в исходное положение.

— Не двигаться. Сейчас будет больно. К сожалению — не очень. Теперь тебе нужно расслабиться.

У этого дроида что-то не то с логикой программирования.

Зачем говорить про боль и просить расслабиться, если это наоборот…

Левая рука дернулась прямо под металлическими обручами, разразившись нестерпимой болью.

Томакс, хоть и знал что такое боль, не смог сдержаться от крика.

— Подбери свои биологические жидкости, заключенный, — тем же бесцеремонным тоном произнес дроид. — Я просто вправил твою руку в плечевой сустав.

Вот только Томакс, пусть и видел, что указанная конечность находится на месте, не чувствовал ее.

— Похоже ты ее доломал, — пожаловался он.

— Не страшно, — заявил «меддроид». — У тебя есть вторая.

А следом наступила такая боль, что бывалый майор потерял сознание.

* * *

Подполковник Тиерс вместе с эскортом, состоящим из десятка гвардейцев и Рукха (не говоря уже про два отделения штурмовиков 501-го легиона) провел меня и генерала Каина по административным помещениям тюремной конторы, хранившим следы пожара и разорения.

Эта часть здания была явно новой и утопленной ниже поверхности планеты.

Более толстые стены с армированным наполнением, взрывозащитные двери — это персональный бункер, который строился для того, чтобы выдержать любое нападение.

К сожалению, строители не думали, что атаковать этот объект будут бойцы полка «Ранкор», которым забыли сообщить, что эта часть административного комплекса — неприступное здание.

Мы прошли через широкий вестибюль в громадный кабинет, скорее похожий на зал, с высоченными окнами, выходившими на бесплодные пустоши Кесселя.

В отдалении маячили необъятные солончаки.

Гигантские хоботы газообогатительных фабрик выбрасывали в разреженный воздух порции кислорода, азота, углекислого газа, питая бледно-розовое небо, с трудом хранившее жизнь или подобие жизни на этой планете.

Мощные орбитальные экраны поглощали смертельно опасные дозы радиоактивного излучения и гамма-лучей, которыми выражала свои соседские чувства черные дыры.

Если бы не драгоценные спайсы, никто бы не стал жить не только на самом Кесселе, но и в этой системе в принципе.

Но опять же, есть нюанс.

Даже не один.