Гранд-отель «Европа»

— Мне вспомнилась история, рассказанная подругой Клио, — сказал я. — Она отправилась в Мозамбик на работу в тамошнем приюте. Вы не представляете, сколько европейцев сейчас этим занимаются. Ведь это уникальный и аутентичный опыт. В африканских детских домах уже нет мест для волонтеров. Чтобы удовлетворить огромный спрос со стороны Запада, африканцы создают фальшивые приюты, нанимая детей из бедных семей, которые изображают там сирот. По окончании туристическо-волонтерского сезона эти дети возвращаются в свои семьи. Зачастую фальшивые приюты, где за внушительную плату европейцы могут подчистить свою совесть и получить уникальный опыт, устраиваются в непосредственной близости от идиллического песчаного пляжа.

— Едем в Мозамбик, — обрадовался Марко-голландец. — Неплохой список для начала.

— Думаю, имеет смысл по максимуму заложить в смету командировочные расходы, — подытожила Грета.

— Я тоже так думаю, — сказал я.

Глава седьмая. Талант декаданса

1

Пока время в гранд-отеле «Европа» тянулось, как вечер за бутылкой доброго старого вина, меня все больше интриговала мысль о том, что до сих пор проживавшая в гостинице бывшая владелица заведения не показывалась никому на глаза и никого у себя не принимала, о чем в день воскрешения фонтана вскользь упомянул мажордом. Ее невидимое присутствие приобретало в моей голове очертания великой и неодолимой тайны. Мне хотелось увидеть эту даму почтенного возраста, но было понятно, что мажордом не станет споспешествовать нашей встрече. Помнится, он обронил тогда, что она доживает свой век в первом номере, в окружении книг и произведений искусства. Для начала можно было пойти посмотреть, где именно расположен первый номер, в этом ведь нет ничего предосудительного? И уже на месте решить, постучаться в него или нет.

Я знал, что в гранд-отеле «Европа» оставалось множество не изведанных мною пространств. Что неудивительно. Заселяясь в гостиницу, вы ограничиваетесь пределами мест общего пользования, собственным номером и коридором и, как правило, не шпионите на других этажах перед закрытыми дверьми чужих номеров. Однако теперь, когда в результате столь длительного пребывания в этом отеле меня зачислили в ранг его завсегдатаев, невинная моя экскурсия выглядела бы вполне оправданной.

Я обратил внимание на то, что в нумерации комнат не прослеживалось никакой логики. Мой люкс числился под номером 17, и до сих пор я воспринимал это число как седьмой номер на первом этаже. Однако пустующий соседний люкс оказался 33-м. Рядом располагалась кладовая, за которой следовала комната 8. А напротив нее — номер 21.

Вдобавок мне было трудно ориентироваться в коридорах, ибо их петляние не отвечало моим ожиданиям, основанным на знании внешней архитектуры отеля и планировки холлов. Коридор, в котором помещался мой номер, вел вглубь восточного крыла, пролегая над библиотекой, Зеленым залом и Китайской комнатой, однако задолго до конца крыла, примерно над Зеленым залом, вдруг сворачивал под прямым углом. Затем следовал еще один крутой поворот налево, в коридор, примыкающий к лестнице на полуэтаж, недостаточно высокой, чтобы дотянуться до второго этажа. Здесь моему взору открывались крошечные, расположенные вплотную друг к дружке номера 301, 307, 308, 350, 300 и 7. Коридор вильнул вправо, к очередной лестнице. Сюда же выходил еще один коридор пошире, с золочеными панелями, устланный бирюзовым, а не красным ковром. Я решил его исследовать. Двери, множество дверей. Сколько номеров в этом отеле? По моим расчетам, я все еще находился в восточном крыле, в котором миновал десятки комнат. Преимущественно пустующих, если только их не занимали подобные старушке-владелице эксцентричные гости, не покидающие своего пристанища.

В какой-то момент я очутился в еще более роскошно декорированном коридоре. На оштукатуренном потолке висели миниатюрные хрустальные люстры. На пристенных столиках красовались бронзовые статуэтки. Двери номеров располагались на почтительном расстоянии друг от друга. Скрывающиеся за ними люксы были, по-видимому, необъятных размеров. Вполне вероятно, что и первый номер раскинулся в этом же коридоре. Бывшей владелице, ее книгам и произведениям искусства, несомненно, требовалось просторное жилье, что было ее законнейшим, по моему разумению, правом. Но на глаза мне попались лишь комнаты 49, 12, 6 и 56. Первого номера среди них я не обнаружил.

Коридор вывел меня к большому окну и французским дверям на балкон. Пребывая в полной уверенности, что нахожусь на третьем этаже, я, выйдя на балкон, буквально обомлел от испуга, поскольку оказался гораздо выше, чем ожидал. Это был пятый этаж. И отнюдь не в восточном крыле, а прямо над главным входом. Передо мной открывалась длинная, переходящая в парк подъездная аллея.