Гранд-отель

Еще мгновение барон удивленно смотрел на Прайсинга, потом колени Гайгерна подогнулись, он повалился на чемодан, который стоял рядом со шкафом, потом, одолев это препятствие, ничком упал на пол и остался лежать без движения. Все стихло.

— Стрелять вздумал. Вот и получил, — сказал Прайсинг, с шумом выдохнув воздух, и точно из глубокого омута вынырнул из приступа страха и ярости. — Вот и получил, — снова сказал он, глядя на сбитого с ног молодого человека. Эти слова прозвучали уже спокойнее, с извиняющейся и укоризненной интонацией. Лежащий на полу ничего не ответил. Прайсинг наклонился к нему, но не прикоснулся. — Эй, что там с вами случилось? Слышите, что с вами? — спросил он вполголоса.

Теперь Прайсинг вдруг отчетливо услышал музыку, которая доносилась, видимо, из Желтого павильона. И снова услышал мощные, как насос, толчки своего сердца и свое дыхание. Он слышал даже, как капает в ванной вода. Но человек на полу не издавал ни звука. Прайсинг огляделся. В своей правой руке он обнаружил предмет, которым нанес удар. Чернильница, бронзовая чернильница с простершим крылья орлом. Прайсинг увидел, что руки у него в черных пятнах, брюки, пиджак — тоже. Он вытащил платок и начал энергично оттирать пятна, потом тихо поставил чернильницу на место. Потом снова подошел к человеку, лежащему на полу.

— Он без сознания, — вслух сказал Прайсинг и опустился на колени рядом с лежащим. Половицы заскрипели громко, пронзительно, как живые. Прайсинга охватило безотчетное смятение. «Я велю его арестовать», — подумал он, но был слишком взволнован, чтобы позвонить и вызвать прислугу. Прайсингу стало не по себе: очень странно лежал этот человек — раскинув руки, вниз лицом, — похоже было, что затылок у него проломлен. Прайсинг поискал на ковре пистолет, но не нашел. В комнате стояла гнетущая тишина — секунду назад в этой комнате раздавался шум, стук падения. Преодолев что-то в себе, Прайсинг приподнял лежащего за плечи, перевернул на спину, чтобы положить его поудобнее.

И тогда он увидел открытые глаза Гайгерна. А потом увидел, что Гайгерн не дышит.

— Что же такое случилось? — прошептал он. — Что же такое случилось? Что же такое случилось? Что же такое случи… — Он шептал и шептал одни и те же слова, ничего не понимая, не находя ответа. Он сидел на корточках возле убитого и шептал, шептал… — Что же такое случилось? Что же такое случилось?

Гайгерн слушал с улыбкой, с любезным выражением. Он уже умер, уже покинул Гранд-отель, удрал туда, где никто не мог его поймать. Но руки у него, лежащего на полу в 71-м номере, все еще были теплыми. Зеленый свет настольной лампы падал на его красивое, четко очерченное лицо с застывшим выражением безмерного удивления…

Такую картину обнаружила в 71-м номере Флеммхен, когда спустя четверть часа тихонько прошла через запретную дверь, чтобы посмотреть, где же Прайсинг. Флеммхен босиком подошла к порогу спальной, остановилась и, прищурившись, заглянула в комнату.

— В чем дело? С кем вы тут разговариваете? Вам что, стало плохо? — Флеммхен почти ничего не могла разглядеть в темноте.

Прайсинг трижды пытался заговорить и лишь с четвертой попытки ответил:

— Случилось такое… — прошептал он. Голоса, каким это было сказано, в Федерсдорфе никто никогда не слышал.

— Господи помилуй! Что случилось? Здесь совсем темно! — Флеммхен зажгла верхний свет. Белые жесткие лучи ударили в комнату. — Ох, — только и вырвалось у Флеммхен, когда она увидела лицо Гайгерна. Это был тихий, совсем короткий стон боли.

Прайсинг поднял голову.

— Он хотел меня застрелить. Я только ударил… — шепотом сказал он. — Надо вызвать полицию.

Флеммхен наклонилась к Гайгерну.

— Он же смотрит, — тихо сказала она, как бы в утешение. «Значит, он мертв? Он был такой милый», — подумала она простодушно и протянула руку к лицу Гайгерна.

— До прихода полиции здесь ничего нельзя трогать, — сказал Прайсинг очень четко и громче, чем хотел. Лишь теперь Флеммхен осознала, что произошло.

— Ох! — Она отшатнулась, голова у нее закружилась, стены начали рушиться, валиться прямо на нее. Она бросилась прочь, едва не упала, выбежала из дверей, побежала спотыкаясь мимо дверей, дверей, дверей…

— Помогите, — тихо позвала она. Все двери кренились, все были заперты. Лишь одна дверь отворилась.

Флеммхен увидела отворившуюся дверь и больше уже ничего не видела.

Бывает, в коридорах Гранд-отеля стоит такой шум, что постояльцы жалуются администрации. Каждую минуту грохочет лифт. Трещат телефоны. Люди громко смеются, кто-то насвистывает, кто-то хлопает дверью, в конце коридора переругиваются две горничные, и в коридоре полно народу: если пойдешь в туалетную комнату, то, как ни досадно, по дороге встретишь человек восемь. Но иногда коридор бывает пустым и безмолвным. Можно голышом бежать по нему, натыкаясь на стены, можно кричать: «На помощь! Помогите!» Но никто вас не услышит…