Грандиозное приключение

— Как это мило, — сказал он и, ужаснувшись собственному покровительственному тону, тут же сказал, что у нее, наверно, уши горели на Рождество. Они, кое-кто из труппы, посидели в отеле „Адельфи“, и Дотти Бланделл неустанно ей пела хвалу, Дотти считает, что ее роль Птолемея просто потрясающая для такой неопытной актрисы.

— Я безумно много потерял, что не видел. Ну а самой тебе понравилось играть?

— Мистер Поттер тоже был с вами? — спросила она.

— Они с Бонни отправилась в Хойлейк навестить какую-то тетушку. Тебе бы Клеопатру сыграть, знаешь? И возраст у тебя подходящий. Бэбз ни при какой погоде не годится на роль.

— Разве у Бонни есть тетя в Хойлейке?

— Бонни с юга, — сказал он. — Это Поттер — из местных.

Она смотрела на него недоверчиво, как будто подозревала в лести.

— Нет, правда, ты бы ее очень даже сыграла, — старался он. — Не одна Дотти тебя считает талантливой. „Тебе бы только чуть-чуть за собой следить, чуть-чуть заняться своей внешностью.

— Но мистер же Поттер не из Ливерпуля.

— Ну почему, — сказал он. — Его мать училась с Розой в одном классе.

Она смотрела на него, стискивая руками коленки.

— Профессия актера, — продолжал он, — еще и физический труд. Она требует человека всего. Мало уметь произносить текст. Тут и дыхание, выдержка, пластика. И очень важно выработать осанку, следить за глазами, за кожей. Даже стоимость Рубенса может возрасти от правильно подобранной рамы.

— Дотти тебе рассказала про мой нарыв?

Выведенный из себя, он обнял ее и заставил умолкнуть. Она была настолько с ним одно, что он зажмурился.

Потом она сделалась милостивей. Он поставил на патефон пластинку, она сидела у него на коленях, закутанная в одеяло, ласково привалясь к его плечу. Сказала, что, кажется, уже почти раскусила, что к чему. Это все равно как учиться играть на рояле или на гавайской гитаре. Просто практика нужна.

Он ее баюкал в такт музыке, сонно перебирал жемчужинки. Как признание в любви, она шепнула ему в ухо:

— Ты не очень обращай внимание на мои слова. Я мелю иногда, что в голову стукнет. Вот почему дядя Вернон и хотел, чтоб я на сцену пошла.

— Какая связь, не улавливаю? — спросил он, не слишком вникая.

— Я ломаю комедию. Это я всегда. Придумываю, например, что кто-то у меня умер. Хожу на похороны, землю бросаю. Долго иногда придумываю, кого буду хоронить. Люблю репетировать грустное всякое, чтоб потом знать, как себя вести, когда до дела дойдет.

— Дуреха, — пробормотал он нежно, почти не слушая.

— Это из-за моей судьбы, — сказала она и передернулась.

Он предложил купить ей пальто. Пусть она сама выберет — деньги не имеют значения. Она соскочила с его колен, стала судорожно одеваться. Второпях сунула бюстгальтер Дотти Бланделл в карман спецовки.

— Господи Боже, — крикнул он. — Ну что я такого сказал!

Она не пожелала с ним разговаривать, вылетела за дверь. Он хотел за ней побежать, но одумался: стар уже для таких штук. Сам не свой, запутавшись в брюках, он рухнул на свою раскладушку.

* * *

Вернон поехал на этот футбол на трамвае. Решил не показываться на глаза Стелле, пока не доедет до места. Авось — либо пронесет, и она вообще его не увидит. Была неприятная минутка за завтраком, когда она спросила, с чего это он вырядился.

— Не твое дело. — сказал он и стиснул зубы, удержался, не стал ей указывать на то, сама в каком виде ходит.

— И она еще будет меня стыдиться! — обрушился он на Лили, когда Стелла наконец-то ушла. — Удивляюсь, как ее за водопроводчика не принимают. Моя бы воля — спалил бы эту спецовку к чертям собачьим.

— Возраст у нее такой, — успокаивала Лили. — Прикрыться старается.

О'Хара ждал Стеллу возле театра. Пираты из „Острова сокровищ“ с гиканьем погружали в автобус распираемые пивными бутылками картонные ящики.

Бонни, небритый, стоял на краю тротуара с помрежем „Эмпайра“. Он беспокоился:

— Вы приглядите, надеюсь, за этой публикой. Хотелось бы обойтись без увечий.

— Да вы что? — возмутился помреж. — Это же все наши примерные мальчики.

Прославленный комик, игравший длинного Джона Сильвера, мелькнул в автомобиле рядом с шофером.

— Я поехал, братишки, — крикнул он, опустив окно и высунув печальную физиономию. Он жевал бутерброд с ветчиной и, когда автомобиль тронулся, пустил по ветру корки.

Стелла вышла на улицу с Джеффри, быстро прошла мимо О'Хары. И вцепилась в пальто Джеффри, когда тот влезал в автобус. Тут как раз из-за угла подоспела Дотти с Десмондом Фэрчайлдом под ручку. Остановилась, ткнула зонтиком в мотоцикл О'Хары: „Ах, и ты тут, паршивец“, хотя прекрасно же знала, что это совершенно другая машина.

О'Хара, не отвечая, метался по тротуару, размахивал руками, старался привлечь внимание Стеллы. Он готов был голову отдать на отсечение, что она его видела. Оскорбленный, он вернулся к мотоциклу, вспрыгивая на сиденье, бешено лягнул носком ботинка стартер. И умчал в облаке выхлопных газов.

Всю дорогу до футбольного поля он думал о ней. Каждый вечер с начала Святок она приходила к нему и позволяла себя любить.