Грандиозные авантюры. Николай Резанов и мечта о Русской Америке

Ему понадобилось всего два года, чтобы из беспросветного провинциального захолустья попасть на хорошую должность в столице. Злопыхатели говорили, что он умеет льстить, но на самом деле ему просто повезло родиться в «нужную» эпоху при «нужной» правительнице. Екатерина стала государыней, когда Николаю Резанову было чуть больше двух лет. Эта энергичная немка на протяжении всей своей жизни пыталась изменить Россию. Оставив за скобками национальность, она считала себя духовной наследницей Петра Великого, который, как мы знаем, мечтал не просто прорубить окно в Европу, но превратить страну в великую державу. Петр основал город на Неве, но истинно европейским городом его сделала Екатерина – дома в стиле неоклассицизма, построенные во время ее правления, являются отражением ее представления о том, как должен выглядеть цивилизованный мир, частью которого является Россия¹¹.

Точно так же, как и Петр, Екатерина считала, что сможет добиться своих целей, если возьмет за образец просвещенную монархию, проведет реформы и поддержит образованный класс аристократов. Петр с мальчишеским рвением осуществлял свои проекты, которые через некоторое время давали видимые результаты – взять хотя бы строительство флота, но Екатерина подошла к делу более основательно, сосредоточив все свое внимание на государственных реформах. Вот лишь некоторые из ее начинаний: в 1767 году Екатерина созвала Комиссию об Уложении, чтобы составить свод законов империи. Для депутатов Комиссии она написала «Наказ», который отражал идеи передовых западных мыслителей того времени (работа Комиссии была прервана в 1768 году из-за войны с Турцией). В интересах дворянства было учреждено Вольное экономическое общество. Для упорядочения помещичьего землевладения начали проводить генеральное межевание. В 1775 году Екатерина подписала акт об укреплении бюрократического аппарата власти на местах. В 1785 году Жалованной грамотой дворянству она оформила сословные привилегии этого класса. «Россия есть европейская держава, – писала императрица Вольтеру из Казани в мае 1767 года. – В этом городе существует двадцать типов совершенно не похожих друг на друга людей, но мы, тем не менее, должны сшить платье, которое подошло бы им всем. Мне кажется, что надо создать и сохранить целый мир»¹². «Я прошу вас, чтобы эти законы подходили как для Европы, так и для Азии… Не забывайте, что я в Азии»¹³, – добавляла она в другом письме.

Некоторые историки считают, что Екатерина подумывала о возможности отмены крепостного права. В 1776 году Вольное экономическое общество с согласия и при поддержке Двора спонсировало общеевропейский конкурс (с денежной премией победителю) по теме: «Что полезно обществу – чтобы крестьяне владели землей или только движимым имуществом?» Было получено 164 анонимных ответа, и только семь из них – на русском. Вольтер написал и отправил целых два предложения – одно на французском и одно на латинском языке.

Но вольнодумство – это одно, а управление империей – совсем другое. Кровавое крестьянское восстание под предводительством Емельяна Пугачёва 1773–1775 годов сильно охладило пыл Екатерины и почти на целый век отсрочило отмену крепостного права¹⁴, а отсоединение американских колоний от Англии и революция во Франции положили конец ее желанию ввести в России конституцию.

Вплоть до смерти Вольтера в 1778 году Екатерина продолжала переписку с ним, как и с Дени Дидро, умершим в 1784 году. Вольтер был рад тому, что его, по сути, сделали неофициальным советником российского трона. Императрицу он называл «Северной Семирамидой», в честь царицы Древней Ассирии, которая, как в те времена считали, дала своей стране свод законов.

Дени Дидро по приглашению Екатерины побывал в Петербурге. Общение с философом-энциклопедистом было таким активным, что Екатерина распорядилась поставить между ними столик, чтобы в порыве ораторского вдохновения Дидро перестал хлопать ее по коленкам. Еще до его приезда в Россию, в 1765 году, Екатерина купила библиотеку обедневшего философа и назначила Дидро хранителем книг с пожизненной пенсией. Приобретение библиотеки объяснялось, во-первых, ее личным интересом к философским вопросам, а во-вторых, и некоторыми политическими соображениями: Екатерина хотела показать французам, что те не ценят своих великих философов. «Разве кто-нибудь пятьдесят лет назад мог предположить, что скифы с таким благородством заплатят Парижу за философские и научные труды, к которым у нас никто уже не проявляет интерес?»¹⁵ – писал по этому поводу Вольтер.