Грани Безумия (СИ)

Кьяра стояла молча, не найдя, что ответить и метала в меня молнии, сложив руки на груди.

— Тогда слушай невеста. Можешь прямо завтра идти и выбирать свадебное платье, а я объявлю родным о том, что свадьба состоится как можно раньше.

— Что? Ты же сейчас не серьезно? — испугалась она.

— Почему-же? Я сейчас вполне серьезен.

— Но мы ведь… Я же…– замялась девушка.

— Любишь другого? — закончил за нее, — Да, я в курсе.

— Ты не можешь так поступить со мной и Габриэлем, — еле слышно шептала моя псевдо-невеста.

— Да неужели? И кто же мне запретит? М?

— Но я люблю его, — еще немного и у Кьяры потекут слезы.

— Тогда скажи мне дорогая, что за представление ты только что устроила?

— Но она враг, — не унималась Кьяра.

— Враг ее отец, а она жертва обстоятельств. Такая же, какой оказалась Бьянка. Если бы я не привез ее в Италию, ее бы убили. И приказ отдал ее собственный отец.

Кьяра подняла на меня свои изумленные глаза.

— Послушай, — уже более спокойно проговорил я, — Бьянка была моей сестрой, более того, мы были близнецами. Я любил ее, любил так, как никто. У нас была своя особая связь. Когда ее не стало, часть меня тоже умерла. Никто не сможет меня понять, не имея брата или сестру близнеца. Моя душа по-прежнему болит и это на всю жизнь. И я, как никто другой, желаю возмездия. Но эта девушка не виновата в смерти моей сестры. И разве это справедливо, что она должна умереть из-за того, что я совершил оплошность, не почуяв подвоха ослепленный гневом и ненавистью к ее отцу. Я не смог уберечь сестру, но попытаюсь уберечь Алексию.

— Я тебя поняла.

Что мне всегда нравилось в Кьяре, так это ее быстрая отходчивость и понимание. Когда-нибудь она станет хорошей женой.

Глава 17

Алексия.

Судя по всему, спокойствие в ближайшее время мне будет только сниться. В саду, красоты неподвластной воображению, за которым явно усердно ухаживают, а каждый цветочек выбирался с любовью, на меня накидывается какая-то психически больная итальянка. Она орет на английском, разбивая приятный до дрожи в конечностях момент с Данте, когда он знакомил меня со своей собакой. Альто — статный величественный доберман, он даже вышагивает элегантно. Никогда не знала, что собаки так умеют.

В детстве меня напугали овчарки моего отца, которых он держал во дворе дома для охраны. Они накинулись на меня, когда я без разрешения родителей вышла на улицу, чтобы слепить снеговика. Обычно отец свистел им, когда мы выходили из дома, чтобы те понимали, что все в порядке. Но в тот злополучный день я вышла одна, они повалили меня на спину, рыча и брызгая слюной. Это увидела охрана и одну из собак застрелили прямо на моих глазах, а вторую снял с меня отец, когда выбежал из дома на звуки выстрелов. Куда делась последняя я до сих пор не знаю, но с тех пор собак в нашем доме не было.

Туман легкости и спокойствия, который окружал меня во время нашей с Данте прогулки, мгновенно испарился. Ди Лауро-младший в одну секунду меняет мягкую улыбку, на суровое выражение лица. Губы становятся тонкой полоской, глаза прищурены, а в голосе прорезаются нотки металла, каких не было пока мы находились наедине. А ведь в какой-то момент нашего променада я даже забыла, что нахожусь в плачевной ситуации.

Ощущалось будто мы пара на первом свидании. Данте рассказывал мне про сад, про свои любимые места в Италии. Но теперь чувство тревоги вернулось вновь, и я смотрела на Кьяру (как я поняла из диалога, её зовут именно так), как на заклятого врага. Эта девушка пугала меня своей решительностью и агрессией, поэтому я застыла, наблюдая за тем, как Данте ловко подхватывает итальянку одной рукой и защищает меня. Его напряженные мышцы можно было видеть даже через футболку. Невольно я залюбовалась именно таким Данте. Серьезным, немного злым. Это придавало ему нотки животного магнетизма.

Моя розовая пелена с глаз спала именно тогда, когда Кьяра назвала себя его невестой. Одернула себя за то, что даже на мгновение допустила мысль о том, что Данте может мне понравиться. У него своя жизнь и в конце концов это именно он тот человек, что обесчестил меня и обрек на смерть от рук собственного родителя.

Решительным шагом, почти срываясь на бег, направляюсь вглубь сада. Глаза беспрерывно жжет, будто мне в лицо кинули горсть песка. Не сразу понимаю почему щеки становятся влажными, а когда стираю запястьями соленую влагу, то осознаю, что плачу. Ругаю саму себя из-за того, что не понимаю их причину. Списываю все на эмоциональное напряжение последних двух суток. Надо бы хорошенько выспаться, если это вообще возможно будет сделать в этом доме, а не лежать с открытыми глазами всю ночь, держа под подушкой нож.

Блуждая по дорожкам сада, я выхожу на край невысокого обрыва, который огорожен каменным заборчиком, достигающим мне до талии. Морской бриз бьет мне в лицо, заставляя соленую влажность щипать мне щеки. Вдыхаю свежий воздух полной грудью и громко выдыхаю. Эмоции успокаиваются, слезы перестают течь. Усмехаюсь своему идиотскому поведению.

— Здесь очень красиво, — произносит мужской голос, от которого я вздрагиваю.