Грани безумия. Том 1

– Я понял. Благодарю вас. И за жизнь моей жены, и… за честность. Когда я смогу ее увидеть?

– Вы же понимаете, что ей сейчас вредны любые переживания? – нахмурилась целительница, а дрожащий вокруг нее воздух стал обычным – леди Немайн сняла щиты так же тихо, как поставила. – Если вы скажете что-то, способное ее расстроить…

– Я скажу, что люблю ее, – твердо пообещал Аластор. – Что она ни в чем не виновата, что главное для меня – ее жизнь и здоровье. Что ей не нужно ни о чем беспокоиться, все будет хорошо!

Целительница одобрительно кивнула и отступила от двери, напоследок предупредив:

– Несколько минут, не дольше. Никаких объятий, самое большее – можете взять ее за руку. И только потому, что ей действительно нужно услышать это все.

Аластор, уже не слушая, рванулся мимо нее. Распахнул дверь и тут же опомнился, вошел в целительские комнаты на цыпочках, шагая так осторожно, словно шел по лесу, полному демонов, где хрустнувшая под ногой ветка будет стоить жизни. Стараясь не глядеть на длинный стол с ворохом окровавленных тряпок, прошел дальше, в небольшую комнату, похожую на спальню – невысокая кровать, столик возле нее, распахнутое окошко во внутренний садик, откуда веяло цветами…

Женщину на кровати он попросту не узнал. Черные волосы связаны в небрежный узел, не для красоты, а только чтобы не мешали. Лицо распухло, веки набрякли, губы, напротив, потрескались… Уродливая старуха? Но вот она распахнула глаза, вцепилась в руку магистра Бреннана, стоявшего у кровати спиной к Аластору, и взвыла, мешая дорвенантские слова с итлийскими:

– Нон! Нет! Уходи! Прочь! Престо… Умоляю, уведите его! Не смотри на меня! Ми аморе, не смотри, прошу!

Отпустив руку целителя, она пыталась прикрыть лицо руками, но Аластор все равно видел эти любимые глаза на измученном, больном, сразу постаревшем лице, и больше ничто не имело значения.

– Беа! Все хорошо! Слышишь меня? – попытался пробиться он к ее затуманенному разуму и подбежал к кровати, но Беатрис рванула на себя простыню, которой была накрыта, и под ней зарыдала, умоляя его уйти немедленно.

Она стонала, как умирающее животное, и плакала, как ребенок. И продолжала выкрикивать, что ему нельзя видеть ее такой. Что она не хотела, что все исправит, что виновата, о, как она виновата, но все исправит, пусть только он уйдет сейчас!

– Ваше величество! – Магистр Бреннан тоже выглядел измученным, как и мэтр Бюзье, подскочивший из следующей комнаты. – Вам лучше уйти. Поверьте, все будет хорошо.

– Беа… – горестно сказал Аластор, едва сдерживаясь, чтобы не схватить ее в объятия. Если бы не предупреждение леди Эддерли! – Я люблю тебя, слышишь? Ты моя жена, моя единственная любовь, моя королева! Почему ты меня прогоняешь? Я просто хотел сказать, что люблю тебя! Милая, мне все равно, как ты выглядишь! Это же ты… Это всегда ты, и я люблю…

Но она не слышала, продолжая рыдать и без конца повторять одно и то же. И Аластор позволил неизвестно откуда взявшемуся Ангусу Аранвену взять себя за плечи и увести, тоскливо и горько не понимая, что сделал не так. Ну почему Беатрис его прогнала?! Он же хотел успокоить ее! Да разве он не понимает, что женщина после выкидыша и тяжелой операции не может выглядеть красавицей?! Он бы целовал ей руки, говорил, что все будет хорошо…

Выйдя в приемную целителей, он тяжело привалился к отделанной мрамором стене, прижавшись к ней лбом и ладонями. Холод мрамора должен был помочь, но не помогал.

– Идемте, ваше величество, – очень ласково сказал канцлер. – Вашей супруге нужно уснуть. Она не в себе, но это понятно – боль от потери ребенка нелегко перенести.

Голос канцлера плыл вокруг, увещевая, объясняя, пытаясь успокоить, и помогал остудить голову гораздо лучше прикосновения к камню. Во всяком случае, был таким же прохладным, хоть и сочувственным. Аластор молча подчинился, позволив отвести себя в собственную спальню. Никогда раньше он не думал, что дворец такой огромный. Пустой – ни одного человека не попалось им навстречу, кроме вытянувшихся и вросших в стены караулов. И при этом полный шепотков за спиной, а стоит обернуться – и снова никого. Но он не оборачивался. Просто шел, подчиняясь твердой заботливой руке Ангуса, и думал, как плохо, что Айлин далеко, да и Лу уехал.

– Я прикажу принести вам шамьета с успокоительным, ваше величество, – сказал канцлер, заведя его в спальню и что-то коротко бросив Джастину. Тот охнул и кинулся прочь. – Прошу, не спорьте, вам это нужно. Потрясения такого рода гибельны для здоровья, а вы нужны нам и королевству. И… мне жаль, поверьте.