Грани безумия. Том 1

«Перестань! – одернул он себя. – Она просто хочет, чтобы ты ей восхищался! Разве это не естественно для любой женщины? А то, что твоя жена хороша собой даже в слезах – и вовсе редчайший дар! Да любая женщина позавидовала бы такому, а любой мужчина – тебе, неблагодарному глупцу!»

– Целители сказали, – продолжила Беатрис, слава Всеблагой, не подозревая о его мыслях. – Что я… Что я больше никогда не смогу выносить ребенка…

Ее голос дрогнул от сдерживаемой боли, и Аластор нежно сжал ее ладони. Слова утешения застряли в горле, да и какое утешение тут можно придумать? Сказать, что целители ошибаются? Но ведь это будет не просто наглой, а еще и опасной ложью!

– И я… я счастлива, что ты не осуждаешь меня, ми аморе. Но тебе… тебе нужен наследник, – с трудом вымолвила Беатрис. – О, не бойся, я не стану препятствовать… Было бы прекрасно объявить, что он рожден мной, но… слишком многие люди уже знают… о моей беде. Нам не удастся скрыть, что я не способна родить… Ми аморе, ты должен выбрать женщину… или девицу, которой окажешь эту честь. А когда малыш родится, ты признаешь его законным ребенком, а я… Клянусь Всеблагой Матерью, я буду любить его, как любила собственных сыновей! Как люблю моих дорогих bambini… Конечно, его мать получит любую милость, какую только пожелает! Я не стану запрещать ей видеться с ребенком, она будет осыпана почестями…

– Что?! – выдохнул Аластор, не веря своим ушам. – Беа, прошу тебя, замолчи! Ты говоришь немыслимые… невозможные вещи!

«О, еще как возможные! – возразил он себе с полной безжалостностью. – И даже безупречно правильные… Королю нужен наследник, и почему бы не сделать наследником бастарда, особенно когда сам король – бастард? Но… Всеблагая Мать, я не хочу… Я же не жеребец, которому приводят кобыл для случки!»

– Я не буду ревновать, ми аморе, – шепнула Беа, прижав его руку к щеке, а потом к губам. – Клянусь, я никогда не усомнюсь в твоей любви ко мне! И ты… ты сможешь выбрать любую девицу, хоть бы и из Трех Дюжин… О, если бы ты знал, что они говорят о тебе… даже мои фрейлины! Их мечты о тебе столь нескромны, но сейчас это даже кстати. Я прошу тебя только об одном…

– О чем? – едва слышно уронил Аластор, борясь со странным и отвратительным желанием вскочить и выбежать за дверь, лишь бы не слышать этих безупречно рассудительных, но таких отталкивающих слов.

– Это не должна быть леди Бастельеро, – умоляюще взглянула на него Беатрис. – Любая другая… кто угодно…

– Беатрис!

Аластор все-таки отшатнулся и вскочил на ноги. Воротник рубашки показался слишком тесным, и он рванул его, пытаясь вдохнуть больше воздуха.

– Поклянись! Ми аморе, я молю тебя! Поклянись, что это будет не она! Не леди Бастельеро… А если я умру…

Наконец-то она ожила, как ему и хотелось. Глаза сверкали, голос утратил безупречную мелодичность, и даже на щеках показались некрасивые неровные пятна, пробиваясь через искусно наложенную пудру.

– Беа!

– Если я умру, – упрямо продолжила она. – О, ми аморе, если ты не прислушаешься… если у тебя не будет наследника, я умру! Тебя вынудят развестись со мной, и я не переживу этого! А если ты откажешься, меня отравят по приказу Аранвена или проклянут… Думаю, лорд Бастельеро сделает это с радостью… Обещай, что если я умру, ты не женишься на… ней! Она замужем, но и ее муж не вечен, особенно если так пожелает король!

– Беа, – пробормотал Аластор, ненавидя себя за явственную дрожь в голосе. – Беа, милая, любимая, ты сошла с ума! Я бы никогда… Айлин мне как сестра! Кому придет в голову жениться на сестре?

– Как сестра, но не сестра! – отчаянно выкрикнула Беатрис, приподнимаясь в подушках. – И если ты не думал… если не думаешь о ней… что мешает тебе поклясться?!

– То, что эта клятва оскорбительна и для нее, и для меня! – крикнул Аластор – Если ты не веришь моим словам сейчас, то какой смысл клясться?

И осекся, увидев, как погасли глаза жены, а лицо, только что бывшее живым и страдающим, снова превратилось в совершенную золотую маску.

– Вы правы, мой возлюбленный супруг, – проговорила Беатрис тоном, из которого словно ушли все краски. – Я и в самом деле позволила себе неподобающую дерзость. Прошу вас простить меня и поверить, что это говорила не я, но мое горе. Теперь же я хотела бы отдохнуть.

– Беа… – беспомощно пробормотал Аластор, не зная, что ужасает его больше – отчаяние Беатрис и ее безумные мысли или это… ледяное равнодушное совершенство.

– Целители сказали, что мне нужно беречь себя, – уронила она и опустилась на подушки, закрыв глаза.

Аластор молча смотрел на нее несколько минут, но она не пошевелилась, и он молча вышел из комнаты. Аккуратно притворил дверь и со всей накатившей вдруг болезненной яростью впечатал кулак в стену.

– Ваше величество… – кинулся к нему в коридоре кто-то из придворных, но тут же отскочил и поспешил исчезнуть.

Аластор даже не понял, кто это был – лицо показалось неузнаваемым пятном.