Грани доверия

Он намылил руки и обхватил ее скользкое тело. Большие пальцы массировали верхнюю часть ее бедер, подбираясь все ближе и ближе к темному влажному треугольнику. Совсем близко, у самых краев его, пальцы стали совершать ритмические вращения. Билли застонала, непроизвольная дрожь сотрясала ее тело, ноги стали ватными. Желание делалось неуправляемым.

— Трэвис! О Боже, Трэвис! — умоляла она.

Он, смеясь, вышел из ванны, подхватил Билли на руки и понес ее, распаренную и мокрую, обратно в постель.

— Не спеши, дорогая, — шептал он, глядя на нее сверху вниз. — Если ты хочешь меня, то должна об этом попросить.

— А если я не попрошу? — Выражение ее лица было деланно-легкомысленным.

Он зарычал, вытянулся рядом с ней и, прижимая ее, перевернулся на спину и положил ее на себя.

— Тогда мне придется научить тебя это делать, — торжественно заявил он.

А затем начались поцелуи и волшебные касания рук. Он положил ее на подушки и прошелся ртом от впадинки у основания шеи до ложбинки между грудями. Потом накрыл ее груди ладонями, свел их вместе, углубляя ложбинку, и языком протиснулся между ними. Он по очереди сосал ее груди, медленно перемещаясь от соска к соску, дразня и покусывая. Рука его спустилась вниз ее живота, чтобы гладить, ласкать шелковистый треугольник. Затем он встал на колени над ее ногами и, наклонившись вперед, взял ее руки в свои.

— Если ты меня хочешь, Билли, — напомнил он ей хрипло, — тогда проси.

Билли хотелось самой довести его до такого же лихорадочного состояния, до которого довел он ее, но руки ее не были свободны, поэтому она не могла добраться до его мужского естества.

Она улыбнулась.

— Я хочу тебя, — сказала она. — Хочу сейчас. Я хочу, чтобы ты целовал меня. Хочу, чтобы твои губы и руки ласкали меня. И, когда твое тело заболит, как мое, когда ты будешь просить, как я, тогда, Трэвис, и только тогда, — подчеркнула она, — я предложу тебе себя. — И она снова улыбнулась открытой улыбкой триумфатора, потому что взяла реванш.

Трэвис подавил стон.

— Колдунья, — убежденно прошептал он. — Но так как твое желание для меня закон…

Он впился в нее губами. Билли извивалась под ним, стонала, но не просила. Она хотела заставить Трэвиса сдаться, но умный Трэвис уже хорошо знал ее и играл с ней как виртуоз, подводя к самому краю.

— Трэвис! Трэвис! Пожалуйста, Трэвис! — выкрикнула она в муке.

— Пожалуйста, Трэвис, — что? — Его черные глаза горели.

— Возьми меня.

Лицо его засияло, и он с радостью бросился выполнять приказ. Билли двигалась с ним в унисон. Ей представлялось, что на нее накатываются океанские волны, вздымают ее все выше и выше. Она зависает на гребне самой высокой волны, а затем эта волна обрушивается, превращаясь в мириады разлетающихся брызг.

— Не пора ли тебе собираться? — спросила она, когда принесли завтрак.

— Это намек? Ты хочешь избавиться от меня?

— Ни в коем случае, — прошептала Билли.

Она свернулась на диване, закутавшись в один из мягких махровых халатов, которыми обеспечивал отель. Ее влажные волосы были закручены в тюрбан. Трэвис нахмурился — он явно предпочитал видеть ее обнаженной.

— У меня много времени, — объяснил он, вытаскивая пробку из бутылки с охлажденным шампанским.

— Шампанское! С утра? — засмеялась Билли.

— А почему бы нет? Это особый день, для меня по крайней мере, — серьезно сказал он, протягивая ей стакан.

Она разбавила шампанское свежевыжатым апельсиновым соком.

Для меня это тоже особый день, подумала она, день, который я запомню на всю жизнь.

— Так когда твой рейс? — спросила Билли.

Выяснилось, что он должен ехать в аэропорт менее чем через час. А Билли предстояло убить еще двенадцать часов, прежде чем она последует за ним через Атлантику. Она уже раскрыла было рот, чтобы сказать ему об этом, но что-то ее остановило.

— Иди поешь, — настаивал он, подсаживаясь к кофейному столику.

Билли согласилась.

— Рогалик? Булочка? Клубника со сливками? Может, заказать что-нибудь горячее?

— Рогалики очень вкусные, — заверила она его.

Трэвис кивнул, взял один, обмакнул в баночку с клубничным джемом и стал кормить Билли из рук. Выражение лица у него было торжественное. Закончив кормить, он поцелуем стер остатки джема с уголков ее рта. И снова будто электрический ток прошел по ее телу.

Трэвис улыбнулся. Они не нуждались в словах. Они были вместе, и ничто в мире больше не имело значения. Он потянулся к блюду с клубникой, взял одну, обмакнул ее в сливки и поднес ко рту Билли. На этот раз он позволил ей сделать то же самое. Такое взаимное кормление казалось обоим очень эротичным и возбуждающим. Но теперь, переполненные друг другом, они уже могли позволить себе ждать. Ожидание, воздержание становились частью предстоящей любовной игры.

Удовлетворенный, Трэвис с улыбкой смотрел на нее.

— Но, любовь моя, есть что-то еще, что мы должны обсудить, и скоро. Дети, — добавил он, увидев вопрос в глазах Билли. — Продолжая в таком же духе, мы будем иметь до следующего Рождества полный дом детей.

— А ты бы возражал? — спросила она осторожно.

Он усмехнулся.

— Сейчас с одним или двумя я бы, вероятно, справился, вместе с кошками.