Грани и осколки

Сотни собравшихся в зале человек ловили каждое слово священника и с восторгом смотрели на Бича; тому даже неловко было их разочаровывать. Ну что поделать, он ведь из касты Нефрита, всегда близкой к народу…

– И попрошу достопочтенного Защитника сказать слово! – объявил священник, сходя с кафедры и учтиво кланяясь Бичу.

Тот встал, выпрямившись во весь рост - даже по меркам Алхимических Бич был высок и возвышался над остальными людьми где-то на полторы головы, - и взошел на кафедру. Глубоко вздохнул, пытаясь хоть что-то сообразить. Разве что вдохновляюще высказаться о тяжелом упорном труде? Бич умел и любил говорить о том, чем сам занимался.

Но заговорить он так и не успел. Снаружи послышались быстрые шаги, а через секунду двери распахнулись, и в зал ввалился молодой регулятор в изодранном форменном плаще. На лице у него запеклась кровь.

– Гремлины! – выдохнул он. – Гремлины в седьмом районе!

Никто даже сказать ничего не успел. При всех своих немалых габаритах, Бич умел двигаться очень быстро, и сейчас слетел с кафедры так, будто оседлал электрическую мысль Творца.

– Кто и сколько?

– Искаженные жуки-ремонтники, около пятидесяти, Защитник! – отчеканил регулятор. – Командир послал за помощью, там лишь два отряда…

– Веди, – прервал его Бич и бросил взгляд на аудиторию. – Граждане, прошу меня простить. Долг перед Автохтонией и Творцом!

Собрание взорвалось аплодисментами, и шагнувший за порог Бич услышал краем уха возглас «Вот это воин! Всегда на страже долга перед традициями!»

Бич едва не вернулся, чтобы пояснить: традиции тут ни при чем… но ведь есть, действительно, долг. И наконец-то — совершенно, неизмеримо чудесно – не политический.

Строгий Бич Индустрии всегда был беспощаден к гремлинам и прочим врагам человечества. Но при этом он был честен – и потому, добравшись до поля боя и опуская огромную секиру на голову первого гремлина, совершенно искренне сказал:

– Спасибо!..

22.07.2013

Дела смертных и духов. Печать свободы

Ильсуф идет к городским воротам и благодарит всех ведомых ему богов, что сейчас день – и они открыты. Стражники пристально смотрят на него, странника в изорванной одежде, обоженного пустыней и покрытого дорожной пылью.

Но они не мешают пройти. Только задают пару вопросов, требуя имя и цель прихода; услышав ответ – отступают в сторону, один даже желает удачи.

Прежде чем пройти в ворота, Ильсуф останавливается и поднимает взгляд к плите над огромными створками. В камне высечен открытый бесстрастный глаз; под ним вьется надпись на огнеречи.

«Око Его Следит за Тобой».

Ильсуф переступает порог, наконец поверив, что он здесь, в городе, к которому столько времени стремился.

Он в Парагоне. Он, беглый раб, наконец добрался до города, о котором перешептываются невольники по всему Югу, прошел от далекого оазиса, где караван остановился на пару дней – до владений Совершенного.

Ильсуф шагает по широким чистым улицам и не верит, что ему все-таки удалось. Перед глазами сами собой встают последние дни, где были лишь усталость, солнце, песок и ожидание, что сейчас шею захлестнет аркан охотника.

Но он знал об опасности до того, как шагнул в безбрежные пески.

Пустыня убивает.

Это знают все; даже кочевники боятся ее – а они рождаются в песках и умирают в желтом бесплодном море. Никто не решится странствовать по пустыне в одиночку без припасов, оружия и либо надежной карты, либо острых инстинктов.

Поэтому рабов не так уж строго стерегут. Куда им бежать? Что их ждет? Выбор между загоном невольников и невидимой могилой в жарких песках для всех очевиден.

Но не для Ильсуфа: он знает, что даже если в пустыне ждет гибель, то она придет на пути к свободе. И потому он ждет, он ловит обрывки разговоров хозяев и рисует в уме карту.

Он готов рискнуть, но все же хочет достичь цели, а не погибнуть. Стражники часто болтают, не обращая внимания на рабов; Ильсуф ждет, пока в их разговорах мелькнет слово «Парагон» и не перестает размечать в уме дорогу.

Однажды хозяин напился и сумел расколотить дорогой кубок из кьяроскуранского стекла; Ильсуф считает благословением судьбы, что он оказался рядом и подобрал один тонкий, прозрачный, но удивительно прочный и острый осколок.

«Ключи» – так он про себя называет множество мелких предметов, которые собирает со временем. Осколок. Фляга с водой. Кусок плотной ткани.

Ключи к свободе.

Он ждет – и однажды ночью делает свой ход. Стражник только один, все вокруг спят; лучшей возможности и желать нельзя.

В жизни Ильсуфа немного радостных воспоминаний, и одно из них запечатлевает момент, когда он всаживает прочное стекло в горло стражника и рассекает плоть, оставляя рваную рану. Запах крови пьянит не хуже вина, тихий хрип умирающего человека кажется ласковым шепотом.

А затем он бежит, скрывается в ночной пустыне, зная, что ветер занесет следы. Он не знает, получится ли достичь цели, подойти к вратам далекого города.

Но верит в это.