Грани Обсидиана

Бэрин нагнал, заглянул мне в лицо и пошел рядом. Хорошо, что он молчал: казалось, даже лишний шорох может отвлечь меня, порвать невидимую тонкую нить. Хотя через некоторое время я вообще перестала слышать звуки, будто оказалась внутри прозрачного гадального шара, способного показать мне будущее — то место, где находится мой брат. Темно. Больно. Темно. Страшно. Бок жжет, горячая пульсирующая боль… Как темно!

— …Остановись!

Я очнулась — Волк задержал меня на самом краю ямы. Снизу слышались какие-то звуки: стоны? Скуление?

— Ах ты ж… — Бэрин с досадой хлопнул себя по коленке, склоняясь над ямой: — Опять! Эй, вы там? Отзовитесь!

Сорванный голос Дэва:

— Мы здесь! Мы внизу! Вытащите нас!

— Ранены?

— Нет… я нет… только Рыжик… он, кажется… он умер?..

Я рванулась, Бэрин вновь ухватил меня:

— Стой! Сейчас мы их оттуда вытащим.

Резко обернулся: между деревьев несся Волк.

— Вот и Ольвин! Стой здесь, говорю!

Как невыносимо медленно Бэрин спускается, я бы давно уже просто спрыгнула! Я ползала по краю, пытаясь разглядеть и расслышать, что творится внизу. Обратившийся Ольвин свисал в яму наполовину; вот напрягся, отполз, вытягивая на поверхность сына — грязный, исцарапанный, зареванный Дэв тут же встал на четвереньки, вытянул шею, заглядывая вниз.

Ольвин отполз снова, перевернулся, укладывая Рыжика на самом краю. Одежда и шкура брата в черных и красных пятнах, зубы оскалены, глаза закрыты…

— Рыжик…

Сильные пальцы уцепились за край ямы; локти, плечи; рывок — и на поверхность выбрался Бэрин.

— Братик.

Волк навис надо мной и братом, отпихивая бормочущего Дэва. «Он же не умер? Нет?»

— Рыж…

Бэрин уверенными ладонями пробежался по скрюченному рыжему телу, задрал края рваной одежды и, зашипев, быстро опустил. Я успела увидеть.

— Колья? — спросил за спиной Ольвин.

— Да, в точности как в прошлый раз… Нет, Дэв, он не умер. Лисса, отдай мне его. Пожалуйста, отпусти, девочка. Я отнесу его Инте. Слышишь? Инта его полечит.

Я разжала пальцы, впившиеся в руки Волка.

— Полечит?

— Конечно, — сказал он уверенным голосом. — Она же всех лечит. Да, я буду очень осторожен. Да, иди рядом и следи. Ольвин, поставьте на тропе хоть камень какой. Чтобы еще кто не угодил…

Мы шли. Я заглядывала то в лицо брата, то в лицо Волка. Тот говорил и говорил что-то — я и не запомнила и не поняла — что. То ли мне, то ли себе. То ли и вовсе Рыжику.

…Я обнаружила, что мы уже возле дома. И что навстречу спешит встревоженная Берта, протягивая руки. Волк осторожно отдал ей Рыжика, скривился, встряхивая руками — онемели, наверное.

— Бедный мальчик, — слышала я голос Берты. Инта тоже склонилась над братом. Сверху, вытягивая шеи, смотрели взрослые Волки. Я подошла, волоча ноги, по очереди заглядывала в озабоченные лица. Услышала: «…если еще и яд…». Леди увидела меня и замолчала.

— Он… что надо сделать… я могу…

Инта кивнула мне, сказала — непривычно ласково:

— Знаю, что можешь. Но ты мне понадобишься попозже. Мы с Бертой пока справимся сами.

— Позовете меня?

— Да, конечно. — Инта глянула поверх моей головы, и Бэрин взял меня за локоть.

— Идем. Сядем вон там. Идем.

Мы сели на мостках и стали смотреть на воду.

Зимой в такую волчью яму угодил Вервер. Его лошадь распорола брюхо на кольях, Вервер, слава Отцу-Волку, остался жив. Фэрлин тогда учинил допрос сельским старостам и главам охотничьих артелей. Люди только руками разводили: с Пограничниками они давно уживались в мире. Еще и помогали искать вероятного чужака-охотника. Только ни следа не нашли.

И вот опять…

Ямы располагались только на волчьей тропе; люди предпочитали ездить в окружную, по более спокойной и ровной дороге. Так что тут не было ошибки неопытного охотника. Страшно подумать, ведь в такую яму мог угодить возвращавшийся с Сунгана Фэрлин. Не на него ли и ставились? Хорошо хоть Дэв не пострадал…

Он взглянул на Лиссу и почувствовал угрызения совести: осунувшееся лицо, напряженные глаза; веснушки будто вылиняли. Она вслушивалась и вглядывалась в происходящее у дома — вынесли стол, для удобства Инты — скамью. Две женщины сейчас колдовали над умирающим лисенком. Конечно, умирающим, кто же выживет после таких ран…

— Он не умрет? — спросила Лисса.

— Конечно, нет, — тут же ответил Бэрин.

Что со смертью звереныша исчезнет и главная проблема, ему пришло в голову только сейчас. Обменялся взглядом с Гэвином — парень думал о том же.

От вернувшихся Ольвина с сыном узнали подробности. Первым угодил в яму Дэв. Рыжик, вместо того чтобы кликнуть взрослых, решил вытащить товарища сам. В результате свалился следом и…

— Да уже пусть выживет, что ли, — ворчал Ольвин. — Дэв знаешь что говорит: звереныш его еще и успокаивал, мол, потерпи, сейчас Лисса придет, я ее позвал. И ведь пришла же. Напрямую, как по ниточке… Меня быстрей.

Он вспомнил, какое было тогда лицо у Лиссы — невидящее, неслышащее, обращенное внутрь себя. И как она то и дело заглядывала ему в глаза, когда он нес мальчишку к дому. И ведь ни одной слезинки или жалобы! Он тогда болтал что попало, чтобы успокоить ее, вспомнить бы, что вообще говорил… Да, пусть и впрямь рыжий выживет!

* * *