Грани одиночества (СИ)

Я не спешил привести в исполнение свой коварный план. В конце концов, пусть знать насладится сначала стараниями повара, а потом уже и я перейду к «сладкому». Я предвкушал расплату Дилейны с не меньшим удовольствием, чем предстоящую ночь с Лисой.

Исподволь я любовался прелестным лицом бывшей фаворитки. Светлая кожа, блестящие рыжие локоны и безупречная фигура — все это великолепие не один год заставляло меня дрожать от страсти, как юнца, впервые познающего радости плотской любви. Жаль, но сейчас ничего в Дили меня не трогало, наоборот, вызывало гадливое чувство.

Лиса, наоборот, выглядела трогательно беззащитной и расстроенной, постоянно бросая на меня взгляды, полные тревоги и опасений, но успокоить ее сейчас я не мог.

Прости меня, малышка, но моя игра стоит пары часов твоих волнений.

Наконец подали десерт, и пришел мой черед переходить к «сладкому».

— Мои дорогие подданные! Сегодня мы собрались не просто так, а по особому случаю императорской свадьбы. Но для начала я хотел произнести несколько слов о той, что была моим близким другом и спасала от одиночества долгие годы. Герцогиня Дилейна Мирасс, как никто другой заслужила свое женское счастье, ведь она его так активно искала, — после этих моих слов по залу прошла робкая волна смешков. — И как император, который заботится о каждом жителе нашего материка, я не могу оставить дорогого мне человека без внимания.

Я сделал небольшую паузу, чтобы насладиться торжеством на лице бывшей фаворитки. Лиса, моя глупая девочка, кусала свои сочные, дрожащие губки в попытке не расплакаться, поэтому я поспешил закончить речь:

— Как мне стало известно, герцог Мирасс, стараясь спасти семью от финансового краха, дал две опрометчивые клятвы: первая — Сэпию Арахни, в том, что его дочь Дилейна примет огонь жизни гнездового и станет той, что дарует продолжение рода арахнидов. От этой клятвы, будучи другом прелестной Дилейны, я ее избавил. Второй аналогичный обет был дан главе старинного рода некромантов, которые испокон веков защищают Нимею от порождений ночи и случайного колдовства, графу Ригассу Мортену. Поэтому, чтобы соблюсти интересы двух старинных фамилий и сохранить стабильность нашего государства, я лично стану гарантом этого союза.

Я махнул рукой, давая знак регистратору и верховному жрецу Елеи.

— Нет, умоляю, ваше величество, — рыдала Дили, не смея обратиться ко мне по имени.

— Прекратите истерику, герцогиня. Я избавил вас от участи аллаиды, но спасать от многоуважаемого графа не собираюсь. Вам оказана великая честь, примите ее с достоинством своего рода, — холодно сказал я.

Дилейна, впечатленная моей речью, едва держалась на ногах. Ее поспешил поддержать граф Мортен. Мужчина выглядел злым и разочарованным. Похоже, требовать исполнения клятвы он не собирался, но моей «настоятельной заботе» противиться не мог.

Регистратор расположился за высокой трибуной, подготовленной заранее, а арку благословения вынесли слуги, подгоняемые хмурым церемониймейстером.

Буквально волоком некромант тащил упирающуюся Дили к священнослужителю. Они расположились под аркой, и младшие жрецы, вышедшие вслед за своим наставником, затянули магическую формулу единения. Главный из служителей Елеи быстрым движением рассек запястья брачующихся и соединил их кровь в священном сосуде. Закрепляя ритуал, он нанес кровью письмена на браслеты, переданные казначеем, и с громким щелчком застегнул оковы на руках графа и герцогини.

— Ну что же. Поздравим новый союз двух славных фамилий, — отсалютовал я бокалом, глядя в остекленевшие от ужаса глаза бывшей любовницы с нескрываемым ехидством. Мое уродство ее не устроило, пусть живет со «славным» представителем клана Мортен.

Нет граф не был уродом, но обладал весьма специфичной внешностью: высокий, сухопарый мужчина средних лет с жестким безэмоциональным лицом. Маленькие черные глаза сверкали гневом на Дилейну, а тонкие бескровные губы что-то зло шептали бывшей фаворитке на ухо, отчего бедная женщина тонко всхлипывала, заставляя крылья большого крючковатого носа трепетать от раздражения.

За столами поднялся одобрительный гул, звон бокалов и нескрываемые ехидные смешки многочисленных жертв обаяния Дилейны.

Я постучал серебряным ножом по бокалу, призывая собравшихся к тишине.

— А теперь, как и было объявлено ранее, императорский выбор, — звучно произнес я в звенящей тишине, прерываемой тихими всхлипами бывшей любовницы.

Я подошел к Лисе. Она с восхищением и неверием в больших зеленых глазах смотрела на меня, протягивая изящную дрожащую ладошку и поворачиваясь лицом к родителю.

— Герцог Ластон, — обратился я к отцу избранницы. Пожилой лорд с явным неодобрением, но смиренно смотрел на меня, поднимаясь с места. — Я прошу вашего благословения на наш союз с единственной дочерью славного рода Феросс, которому я так обязан и дружбой с которым безмерно дорожу.

— Благословляю ваш союз. Пусть дочь нашего рода подарит крепких наследников, что прославят ваш род в веках, — сухо произнес лорд, быстро склонив голову, чтобы я не успел рассмотреть тревогу в его мудрых глазах.