Грани одиночества (СИ)

Я планировала привести себя в порядок, перед тем как посетить мальчиков и гнезда, ведь запустила себя изрядно за время разлуки, но едва мы вошли в наш грот, как меня накрыл ураган рыжиков, ткачиков и деликатное пощелкивание маленьких воинов и рабочих нашего гнезда. Их было так много, что свободного места не осталось даже на потолке, и каждый стремился хотя бы прикоснуться ко мне.

— Мама, мы так скучали, — тихо признался за всех Тарион, прижимаясь рыжей головой ко мне. — Мы не поверили, что ты сама пожелала нас оставить. Терей почувствовал твою боль и тоску, и я принял решение искать тебя, вернуть, чего бы нам это ни стоило.

От этих слов сына я вздрогнула, а по спине пробежал холодок страха.

— Надеюсь, никто не погиб? — спросила я, молясь не услышать о потерях.

— Нет, мы просто блокировали все военные силы императора, отобрали оружие и поставили ультиматум. Если бы Андариэл не вернул тебя, то мы забрали бы его беременную императрицу сюда. Ни один человек и ни один арахнид не погиб, — похвастался Тарион, явно гордый своим решением.

— С простым населением нам даже удалось немного наладить отношения, — сказал Сауд, оттесняя старшего, чтобы самому обнять меня.

— Да? Как вы этого добились? — искренне обрадовалась я.

— Когда мы оккупировали улицы, то увидели толпы голодающих и озлобленных людей. Рабочие доставили им муку и крупы, закупленные у торговцев, а воины наловили крупной дичи, которой полно в лесах, — сказал нетерпеливый Нарим, перебивая брата. Он устал ждать, когда до него дойдет очередь, и буквально залез на спину Сауду, чтобы погладить мне руку маленькой детской ладошкой.

Я поцеловала в щеку своего торопыгу, отчего черно-золотые глаза мальчика засияли ничем не прикрытой радостью.

— Какие вы у меня умницы! Я больше жизни вас люблю, — хрипло сказала я, ведь горло сдавливали слезы от радости и гордости за моих малышей.

— Наши первые воины тоже были в городе, когда искали тебя, — тихо сказал Терей, не решаясь отодвинуть брата. Мое золотоволосое чудо! Терей не был нерешительным, он просто деликатный, поэтому готов пожертвовать всем ради братьев. Вот и сейчас он не упомянул, как он почувствовал меня в другом мире, а похвастался успехами братьев.

Он единственный не был рыжим, а именно золотым. Я даже не представляю, каким красавцем вырастет Терей, хотя и рыжики, все как один, очень симпатичные мальчики. Боже! Как я их люблю!

Я обнимала и целовала всех, до кого смогла дотянуться, бессвязно шепча, как я горжусь, как они мне все дороги.

Наши затянувшиеся далеко за полночь обнимашки прервал скрипучий голос Диззи.

— Аллаида устала и истощена. Завтра она никуда не денется. Больше я этого не допущу, — ворчливо сказал тень, мягко, но настойчиво выпроваживая детей из наших покоев.

— Диззи, — только и смогла, что вымолвить имя друга, обнимая его за мохнатую спинку.

То, что ткачик взволнован, выдавала лишь дрожь арахнида и бесконтрольное щелканье жвал.

— Больше не теряйся. Нам плохо без тебя, — тихо признался он, а потом снова сменил тон на командирский: — Ванная готова, и ужин остывает, — распорядился мой личный командир, подталкивая меня к двери в ванную комнату.

Я быстро искупалась и с удовольствием поужинала, жадно уплетая горячий бульон и овощное рагу. Сэпий не ел. Он молча пожирал меня глазами, заставляя иногда смущаться.

Когда все наконец разошлись, я скинула халат, толкнула мужа на кровать и оседлала его бедра, планируя более детально узнать, что происходило после того, как Андариэл перенес меня на Землю, но едва я успела открыть рот, как мой мир сделал стремительный кульбит, и я оказалась под Сэпием.

Еще никогда мой арахнид не был таким страстным, напористым, неудержимым. Я сгорала от страсти и млела от нежности с ним, растворяясь в своем мужчине — его глазах, вкусе его кожи, его стонах, смешанных с моими вскриками и влажными шлепками вспотевших тел.

Нестерпимо, ярко, почти болезненно — но до крика, до слез мне нужны были эти ласки, касания, эта близость. Мы с Сэпием изгоняли наших демонов сомнений и нерешительности, умирая от наслаждения и острого щемящего чувства, что буквально разъедало душу, сплавляя нас воедино.

Утро началось с легких, как перышко, поцелуев мужа, быстро переросших в такую же нежную и неторопливую близость. Наверное, нам обоим было необходимо еще раз убедиться, что все происходящее — не сон.

Сегодня меня даже в ванную не отпустили одну, поэтому купались и чистили зубы мы вместе с мужем, перемежая водные процедуры шаловливыми поцелуями, объятиями и улыбками.

Завтракать было решено в той гостиной, где мы обедали обычно с Сантосом.

Вид аристократа не порадовал нас: казалось (а может, и не просто казалось), что он не ложился спать и не переодевался. Обычно веселый парень выглядел изможденным и подавленным. Отрешенно ковыряя вилкой омлет, он не проглотил ни кусочка, смотря сквозь тарелку.

— Сантос, — позвала я друга, но он не отреагировал.

— Сан, — громче крикнула я, но реакции так и не последовало.

Тогда я молча встала и, несмотря на ревнивое выражение на лице Сэпия, обняла мужчину, развернув его лицом к себе.