Грани русского раскола

В России же продавливание реформаторского курса пришлось отложить до лучших времен. Московское купечество с началом военных действий незамедлительно увлеклось перспективным для себя делом – борьбой с германским и австрийским влиянием. Оно выступило с инициативой о невыдаче поданным вражеских государств промысловых свидетельств, о подчинении особому контролю немецких акционерных и страховых компаний. А главное о причислении в купечество лишь с согласия самих купеческих обществ. Это ходатайство деловая депутация биржевого комитета торжественно огласила перед Николаем II в бытность его в Первопрестольной в октябре 1914 года[1319]. Другой участник парламентского проекта А.В. Кривошеин также не терял время зря; оставаясь ключевой фигурой в Кабинете министров, он продолжал наращивать свое влияние. Кстати, именно по его настоянию Николай II переименовал столицу России Петербург в Петроград, чему многие в верхах противились[1320]. В феврале же 1915 года во внутриполитической жизни России произошло знаковое событие: А.В. Кривошеин добился того, чтобы вместо скончавшегося Л.А Кассо[1321] Министром народного просвещения был назначен сторонник Кривошеина и его заместитель по Главному управлению земледелия и землеустройства П.Н. Игнатьев. А вот на его место был назначен не какой-либо чиновник, а член Государственной думы князь В. В. Мусин-Пушкин, с которым Кривошеина связывали годы совместной работы. Таким образом, впервые за все время существования нижней палаты депутат занял ответственную правительственную должность. Сам Кривошеин оценивал это назначение как первую ласточку в наступлении новой политической эры[1322]. Добавим, что товарищем П.Н. Игнатьева в Министерстве народного просвещения также стал член Государственного совета по выборам А.К. Рачинский, сменивший ненавистного оппозиции барона М.А. Таубе. Следующим высокопоставленным чиновником в правительстве, рекрутированным непосредственно из состава думы, стал князь В.М. Волконский: он был назначен на важный пост товарища Министра внутренних дел. Назначение произвело большое впечатление на думцев; по этому поводу был устроен грандиозный банкет, где присутствовали около трехсот депутатов. По обе стороны от Председателя ГД М.В. Родзянко сидели виновники торжества – В.В. Мусин-Пушкин и В.М. Волконский, произносились речи о растущем влиянии нижней палаты в политической жизни страны[1323]. Конечно, в основе всего этого лежало явное расположение императора к А.В. Кривошеину, точнее – к его стремлению сотрудничать с законодательной ветвью власти. Князь В.Н. Шаховской, назначенный в это же время новым Министром торговли и промышленности, вспоминал, как Николай II говорил ему, что рассматривает А.В. Кривошеина в качестве фактического Председателя правительства[1324]. Практически в два дня тот мог устроить аудиенцию у императора, чем многие пользовались[1325]; к нему шел поток обращений с просьбами посодействовать тому или иному назначению[1326].

Сложившаяся обстановка позволила главному архитектору парламентского курса обрести и нового сильного союзника в лице великого князя Николай Николаевича. С началом войны этот член царской фамилии, считавшийся крупным знатоком военного дела, выдвинулся на первые роли. К тому же к 1914 году он являлся старейшим из великих князей, пользовался авторитетом у столичной аристократии и известностью в народе. Именно его Николай II назначает Верховным главнокомандующим российской армии. Хорошо известно, что отношения между их семьями были натянутые, и это не могло не отражаться на служебных делах родственников. Вообще, император не без сомнений и колебаний решил отказаться от командования войсками. При отъезде великого князя Николая Николаевича в ставку он даже не приехал проводить его на вокзал, прислав вместо себя дворцового коменданта В.Н. Воейкова[1327]. До весны 1915 года Николай II лишь дважды (в октябре 1914-го и феврале 1915-го) наведывался в ставку, предпочитая поездки по стране[1328]. Новоиспеченный Верховный главнокомандующий не мог не осознавать шаткость своего положения и был бы не прочь застраховаться от перемен настроения своего венценосного родственника и его супруги. Парламентские планы А.В. Кривошеина пришлись ему явно по душе: сотрудничество между ними стремительно налаживалось.