Грани «русской» революции. Как и кто создавал советскую власть. Тайное и явное

Дипломатическая служба в СССР с самого начала была фикцией – в ней обретались разного рода прохвосты и «золотая молодежь», в ней царили тунеядство и измена. Позднее советская и постсоветская дипломатическая служба – это синекура для подрастающего поколения бюрократии, а также место опалы, где происходит передержка проштрафившихся участников правящей группировки. Смысл дипломатической службы с 1917 года так и не был восстановлен. Огромные затраты на дипломатов идут не на защиту интересов страны, а на их личное удобное существование в праздности и развлечениях.

Образ жизни большевиков

5 августа 1924 года секретарь ВЦИК (после 1937 года – президиум Верховного Совета) Авель Енукидзе [214] направил секретарю ЦК ВКП(б) по кадрам и оргработе Иосифу Сталину справку о расходовании средств на отдых «особо ответственных товарищей»: «В распоряжении ВЦИК имелись и имеются суммы на расходы, не подлежащие оглашению, на пособия товарищам, отдельные выдачи им во время их поездок для отдыха, а также на оборудование и содержание помещений, предназначенных для отдыха этих товарищей».

Оказалось, что в 1923 году на отдых и лечение главы Коминтерна и ленинградской парторганизации Григория Зиновьева было потрачено 10 990 рублей, председателя Реввоенсовета Льва Троцкого 12 930 рублей. Сталин потратил на себя 1640 рублей, Лев Каменев 1250 рублей. За первую половину 1924 года Каменев получил на отдых и лечение 5450 рублей, Зиновьев – снова 10 тысяч. В 1924 году Рыков (293) получил три тысячи долларов, секретарь ЦК Вячеслав Молотов 1213 долларов и 1500 латвийских рублей, председатель Госплана Александр Цюрупа (452) – 977 долларов. В 1922 году зампред Высшего Совета народного хозяйства Ивар Смилга израсходовал во время лечения за границей около двух тысяч золотых рублей, на которые не смог представить подтверждающих документов. В объяснительной записке в ЦК он признал, что часть денег ушла на одежду, «а также мелкие расходы в виде ресторанов, такси, театров и так далее». Чтобы понимать масштабы расходов, нужно учесть, что тогдашний червонный рубль равнялся 2,2 доллара, а тогдашний доллар был вдесятеро «тяжелее» современного. Таким образом, на кратковременный отдых большевистские вожди забирали из казны на каждого десятки тысяч долларов (в современном нам исчислении).

Сам Енукидзе пошел куда дальше бессовестных растрат. Мария Сванидзе, входившая в семейный круг Сталина, писала в дневнике 28 июня 1935 года: «Будучи сам развратен и сластолюбив, он смрадил всё вокруг себя: ему доставляло наслаждение сводничество, разлад семьи, обольщение девочек. Имея в своих руках все блага жизни, недостижимые для всех, в особенности в первые годы после революции, он использовал всё это для личных грязных целей, покупая женщин и девушек. Тошно говорить и писать об этом. Будучи эротически ненормальным и, очевидно, не стопроцентным мужчиной, он с каждым годом переходил на всё более и более юных, и наконец докатился до девочек в 9–11 лет, развращая их воображение, растлевая их, если не физически, то морально. Это фундамент всех безобразий, которые вокруг него происходили. Женщины, имеющие подходящих дочерей, владели всем. Девочки за ненадобностью подсовывались другим мужчинам, более неустойчивым морально. В учреждение набирался штат только по половым признакам, нравившимся Авелю. Чтобы оправдать свой разврат, он готов был поощрять его во всём».

Извращениями и сексуальной распущенностью были известны (до времени – в узких кругах) и другие большевистские вожди. Будённый был склонен жениться на своих кухарках, Чичерин (68) был гомосексуалистом, М. Калинин предпочитал балерин, Берия был многоженцем и маньякомнасильником, нарком Ежов увлекался «сексом втроем».

На фоне этой мерзости воровство выглядит просто невинной шалостью. Борис Никитин (231) в своих воспоминаниях «Роковые годы» приводит тщательно скрытый эпизод из жизни Нахамкиса-Стеклова (76), бывшего на момент этой истории главным редактором газеты «Известия» – основного издания Советов. Партийная комиссия разбирала вопрос о краже Нахамкисом альбомов марок, принадлежащих Императору Николаю II. Комиссию волновало, конечно, не воровство – для большевиков это было нормой – а личное присвоение того, что должно было принадлежать коллективному грабителю – большевистской партии. Но Стеклов заявил, что «альбом не украден, а был преподнесен мне в качестве презента Луначарским (93) в день 3‐летнего юбилея моего редакторства в “Известиях”». Откуда альбом взялся у Луначарского, комиссия разбираться не стала и замяла дело, ограничившись выговором для Нахамкиса. Расплата к вору и авантюристу пришла позднее – во время Большого террора, когда был уничтожен не только он сам, но и вся его семья.