Грани (СИ)

«Покой. Я думал, что найду покой хотя бы тут. — Эрик улыбнулся своим мыслям. — Так пусть его обретет хотя бы мое прошлое».

Эрик открыл дневник и начал вырывать оттуда по странице. Каждый листок был тут же подхвачен ветром и огромным невидимым потоком унесен куда-то прочь.

— Лети! Лети прямо к солнцу! — кричал Эрик.

Смеясь, он отпускал очередные листки на свободу снова и снова, страница за страницей. Весело кружа, они устраивали короткий танец в воздухе и через некоторое время скрывались за горизонтом. Даже сам Эрик пустился в некое подобие пляса, прыгая по снегу, словно какой-то маленький зверек. Эрик кричал все сильнее, а страницы взмывали ввысь все выше. В какой-то момент слезы Эрика перелились в настоящую истерику, отчего смех казался жутким и пугающим.

Со стороны Эрик казался настоящим сумасшедшим.

— Быстрее ветра! Еще! Еще! Уиииииииии!

На душе у Эрика впервые за все время после его смерти было абсолютно спокойно. Эрик прыгал на месте и кружился, словно заведенная механическая игрушка. Он спотыкался и падал в сугробы, но его смех лишь еще больше усиливался в окружающей вьюге. Он был возбужден как никогда, но при этом убийственно спокоен внутри. Это спокойствие, свойственное лишь тем, кто потерял все и кому совершенно нечего терять. С каждой новой вырванной страницей облегчение окутывало душу Эрика все сильнее. В конце концов он понял: когда от его дневника останется лишь обложка, сама суть существования Эрика Майлза обернется ничем.

И такой расклад бывшего журналиста устраивал как ничто другое.

— Это случайно не ваше?

Эрик не сразу обратил внимание на голос, думая, что это ветер издавал разнообразные звуки, похожие на человеческую речь. Но вторая фраза заставила его обернуться.

— Это случайно не ваше, Птенчик?

«Птенчик…, - очередная страница в руках Эрика так и осталась сжатой в его пальцах, — так называла меня… мама».

Глава 9: Двое против всего мира

Глава 9: Двое против всего мира

Стояло раннее утро. Стивен, облаченный в белую больничную робу, расположился на своей койке, и вот уже в течение нескольких минут смотрел сквозь пол. Спокойно дожидаться окончания последних минут, проведенных в своей больничной палате, у него явно не получалось. Выйти из "отключке" во "внешний мир" в подобной ситуации являлось настоящим чудом, но даже сейчас Стивен чувствовал себя в этом месте также комфортно, как яичница на сковороде. Он был беззащитным и одиноким (не говоря об ощущении, что дело пахнет жареным).

Стивен боялся. Больше всего он боялся отвести взгляд от небольшого синего пятна на полу. Пятно напоминало размазанное чернило от ручки, которое так неудачно пролилось вниз. На мгновенье Стивен представил в своем воображении образ важного доктора, в очках и с небольшой бородкой. Доктор этот был крайне горделив и буквально распираясь от собственной важности на повышенных тонах пытался что-то объяснить худенькой и пугливой медсестре. Считая недостойным тратить свое драгоценное время на скудоумную помощницу доктор раздражался с каждой минутой все сильнее, а в его речи то и дело появлялись новые нотки пренебрежительности и откровенного хамства. И вот, уже доведя хрупкую девушку до слез, коварного доктора тут же накрывает волна внутреннего удовлетворения, как вдруг… его ручка в грудном кармане халата начинает резко протекать.

Образуя темно-синее, почти что черное пятно в области груди, чернильные капли падают на пол больничной палаты так же быстро, как падает триумфальная победа злобного доктора над беззащитной медсестрой. Стивен так и представил себе перекошенную рожу обидчика девушки и как последняя, сквозь слезы, еле сдерживает свой звонкий смех. Справедливость восторжествовала. Злодеи получают по заслугам. И конечно, тайна чернильного пятна раскрыта.

Именно об этом Стивен Баркс размышлял все то время, пока его серые глаза изучали чернильное пятно. В своем воображении он представлял и другие, не менее скудные версии появления этого пятна, но при этом ни на мгновенье не отводил своего взгляда от пола. Сделать лишнее движение для Стивена казалось непозволительной роскошью.

Стивен боялся. Трясясь и дрожа, он больше всего боялся осознать, что все это лишь сон. Его пробуждение и выход из сопора, его возможность вновь управлять своим телом и видеть мир таким, каким он был всегда — не слишком ли все так удачно складывается? А может быть та самая яичница до сих пор таится в скорлупе разума Стивена Баркса, среди беспроглядной тьмы и нескончаемой пустоты? Так или иначе, Стивен предпочел не искушать судьбу и продолжал все так же пристально изучать чернильное пятно. За последние пол часа эта деталь общего интерьера стала для Стивена целым миром.