Грани (СИ)

Самое удивительное, что таких случаев полно и происходят они всюду и со всеми! Они становятся настолько обыденными, что в конечном итоге являются неотъемлемой частью человеческого общества. Это часть человеческой жизни. И вот, проезжая около забегаловки «Время ленча», вы невольно улыбаетесь, потому как это то, что вы так ждали встретить в подобном месте, и то, что почему-то вам кажется забавным. Спроси, что именно вас так веселит в этой ситуации, вы бы никак не смогли этого объяснить. Просто так должно было быть и никак иначе. Это уже нечто большее, чем просто явление. Это что-то внутри нас. Что-то, что объединяет нас и этот мир.

Внутри «Время ленча» из местного убранства оказался слегка липкий пол, пятна на котором, должно быть, имели историю векового происхождения. Потрепанные вентиляторы на потолке явно знавали лучшие дни. Казалось бы, лопасти этих вентиляторов способны крутиться только благодаря божьей силе. Cтолы и диваны были окрашены в привычный для подобных заведений красно-желтый оттенок, не сильно броский и создающий атмосферу уюта. Прибитый в углу возле кофейной стойки телевизор считал долгом одарять каждый второй канал мигающей рябью. Наверное, он мог себе позволить этого не делать, однако, дабы соответствовать общему виду этого заведения, приходилось идти на некоторые жертвы.

В целом, тут было уютно. По крайней мере, так бы сказал каждый проверяющий из санэпидемстанции, если бы за пару минут до проверки хозяин забегаловки одарил бы его самой простодушной улыбкой, отведя подальше от людских глаз, и более весомым презентом, которые обычно кладут в конверт (если подобное заведение вообще могло позволить себе хоть какие-то презенты).

Посетителей, не считая группы разнорабочих, местных завсегдатаев, на мятые доллары которых «Время ленча» все еще держался, было совсем немного. Но именно от них, от любителей поработать на складах и потягать пару-тройку мешков с цементом и исходил основной шум (не считая скворчания масла на сковородках, звук которых доносился из кухни до каждого столика без исключения). Шум разнорабочих не позволял забегаловке утонуть в собственной тишине, а потому к их разговору прислушиваться не приходилось. Напоминая сломанное радио, громкость которого можно было регулировать лишь перекрикиванием этого самого источника звука, отчетливо слышалось каждое их слово (и заодно каждый плевок рассказчиков, шмыганье носом и фирменная отрыжка). Столик простых работяг стал эпицентром важнейших разговоров, из которых слышалось что-то вроде:

— Ну и в общем останавливаюсь я около этой крошки и говорю ей, мол, две штуки, детка, и твои ноги из вертикального положения примут горизонтальное. Ха, прям так и сказал. И знаете, что она мне ответила?

Оставшаяся группка, как две капли воды одинаковых брутальных мужиков в сальных белых футболках и грязных оранжевых комбинезонах издали нечто невнятное, что на их языке, несомненно, служило, чем-то вроде «че?», а самый смышленый даже сумел внятно произнести конкретное «что?».

— А она мне заявляет: «Для тебя только десятка!» А это больше на целые восемь штук! На целых восемь, ради перепихона с какой-то шлюхой! Не, ну прикинь?

— Да ладно?! — издал кто-то из слушателей, явно удивленный таким поворотом сюжета больше всех остальных.

— Что, удивлен? — спросил главный рассказчик, на лице которого одновременно отображалась ухмылка и злоба.

— Да, — раздалось в ответ, — удивлен, что ты умеешь считать!

А дальше под всеобщий хохот и пускание пара из ноздрей со стороны униженного рассказчика забегаловка «Время ленча» продолжала свое существование. Она словно бы напрямую говорила о том, что такие случаи здесь в норме и так было всегда, а потому грех жаловаться. Бывает и хуже.

Количество оставшихся посетителей смог бы сосчитать любой человек на пальцах одной руки, даже если бы это был плотник со стажем. К слову, посетителей было всего трое. Пожилая пара, мирно обедающая тушенными овощами с рыбным филе и запивая все это зеленым чаем, расположилась прямо у кофейной стойки. Располагались на столе пожилой пары и парочка тостов, а так же небольшая миска, наполненная малиновым джемом. Заботливая старушка медленно размазывала ножом джем по тостам так, словно занималась этим всю жизнь и, казалось, даже возраст не в силах был отобрать у нее этот навык. Ее пожилой супруг мирно почитывал газету, периодически щурясь и перечитывая некоторые предложения несколько раз. Иногда он выглядывал из-под страниц и по-детски отправлял своей жене воздушный поцелуй. Со стороны это казалось довольно мило.