Грани уязвимости

– Вы понимаете, что происходит? Мисс Тернер, вы обвиняетесь в нападении, ранении и убийстве. Вы имеете право хранить молчание, все, что вы скажете, может и будет использовано против вас. Ответьте, вы слышите меня, Мисс Тернер? – Повторяет полицейский.

– Да. – Еле слышно отвечаю я.

– Тернер, это же дочь? – Начинает его напарник.

– Да, она самая. – Отвечает тот, который меня арестовал. – Ее родители уже в участке.

Я проваливаюсь в темноту. Надеюсь, что все что происходит- происходит не со мной. Я хочу проснуться. Но это не сон.

Сейчас я убила человека. Пусть это была психованная Стейси, но я выстрелила в нее. Три раза. Я сделала это. Мне кажется, что моя жизнь разделилась на до и после. Я убийца.

Полицейский выходит и зачитывает мне мои права, я не слышу ничего, но помню слова мамы, что лучше не говорить ничего, до приезда адвоката.

На меня надевают наручники и сажают в машину.

– Вы понимаете, что происходит? Мисс Тернер, вы обвиняетесь в нападении и убийстве. Вы имеете право хранить молчание, все, что вы скажете, может и будет использовано против вас. Ответьте, вы слышите меня, Мисс Тернер? – Повторяет полицейский.

– Да. – Еле слышно отвечаю я.

– Тернер, это же дочь? – Начинает его напарник.

– Да, она самая. – Отвечает тот, который меня арестовал. – ЕЕ родители уже в участке.

Я проваливаюсь в темноту. Надеюсь, что все что происходит- происходит не со мной. Я хочу проснуться. Но это не сон.

Мы едем по направлению к полицейскому участку. Я, кажется, слышала что-то о родителях. Они уже в участке? А где Чак? Нашли ли Картера? Успели ли его спасти? Меня обвиняют в нападении и убийстве. Убийстве Стейси или убийстве Картера? В убийстве их обоих?

Я начинаю понимать, что происходит, когда меня ослепляют вспышки фотокамер при выходе из полицейской машины. Копы ведут меня в участок, я пытаюсь закрыться от надоедливых журналистов.

Один из них преграждает нам дорогу, протягивает мне микрофон и говорит:

– Мисс Тернер, как ваши родители отреагировали на то, что их дочь убийца? Они считают, что вам все сойдет с рук? За что вы убили своего парня?

Полицейский отталкивает его, а я продолжаю молчать.

Журналисты фотографируют меня в наручниках. Завтра все первые полосы газет Нью-Йорка будут заняты моими Фотографиями. Но мне все равно. Главное, чтобы Картер остался жив. Меня заводят в участок и отводят в комнату для допросов.

– Ваш адвокат уже здесь. – Говорит детектив. – Меня зовут Мистер Гиллиган и теперь я веду ваше дело.

– А родители? – Спрашиваю я. Это первые слова, которые я произношу после задержания.

– Родители зайдут к вам через несколько минут.

– Где Картер? – Спрашиваю я, но Мистер Гиллиган уходит, не ответив на мой вопрос.

Я открываю бутылку и начинаю жадно пить. Последние сутки я совсем не ела и практически не пила. Это были самые ужасные сутки в моей жизни. Я остаюсь совсем одна, меня мучает жажда. Кожу стягивает от крови, которая покрывает мое платье, руки и ноги.

Я вспоминаю, сколько крови вытекло из Картера и меня начинает трясти. Журналист сказал, что это я его убила. Что он мертв. Я не смогла его спасти, сколько не пыталась. Я потеряла его навсегда. У меня начинается новая истерика, я облокачиваюсь на руки, которые лежат на столе, и начинаю плакать.

Слезы обжигают кожу, дышать совсем нечем, в комнате душно и пахнет плесенью.

– Оливия, дорогая. На кого ты похожа. – Мама забегает в комнату и бросается ко мне. – Снимите с нее наручники, быстро! – Кричит она.

Мистер Гиллиган подходит и нехотя освобождает меня от оков.

Мама начинает обтирать меня салфетками, пытаясь смыть кровь с моего лица и тела.

– Оставьте нас наедине! – Говорит она строгим голосом и Мистер Гиллиган выходит, – теперь расскажи мне, что произошло и мы решим, как быть дальше. – Она обращается уже ко мне.

– Можно еще воды? – Еле слышно спрашиваю я.

– Конечно.

Мама выбегает из комнаты и возвращается через несколько минут, а может всего через одну, но я уже потеряла счет времени.

– Картер жив? Я его не убивала. – Говорю я. – Стреляла не я.

Комната начинает вращаться, все вокруг темнеет, и я падаю.

Четвертое июля, 23.45

Я открываю глаза в больничной палате, в моей руке капельница. На кресле сидит мама, а возле дверей стоит полицейский.

– Что произошло? – Спрашиваю я у мамы.

– У тебя нервное истощение, пока что ты будешь лежать здесь. Надеюсь, завтра тебя отпустят, и состоится первое слушание по делу. – Отвечает она.

Впервые я вижу маму такой. Макияжа на ней нет, волосы собраны в хвост, а вместо привычного делового костюма на ней джинсы и пуловер.

– Все так серьезно? Картера спасли?

– Да, Оливия. Все очень серьезно. Тебе нужно дать показания. Я поговорила с Мистером Эндрюсом, он будет твоим адвокатом. И завтра будет решено, отпустят ли тебя под залог, или же ты останешься в тюрьме на время суда. – Отвечая на мой вопрос, говорит она.

Снова мне не отвечают про самочувствие Картера, а я понимаю, что это значит. Нужно готовиться к самому худшему. Я не успела, его нашли уже мертвым.

Голова начинает кружиться, и я проваливаюсь в темноту.

Пятое июля. 01.20