Грани веков (СИ)

За частоколом находилось небольшое поселение, в общем-то, мало отличавшееся от Подола — разве что дома тут стояли реже, да в самом центре высился высокий двухэтажный терем, чем-то напоминавший Кремль.

Всадники спешились, Ирина соскочила с коня, проигнорировав протянутую руку своего спутника.

На высоком крыльце их встречал рослый мужик, в долгополом черном кафтане и лихо заломленной набекрень шапке.

Бросив на неё удивленный взгляд, он вопросительно уставился на предводителя.

— Это еще что за чучелу привезли?

— Андрей Василич у себя? — вместо ответа спросил чернявый, передавая поводья подбежавшему холопу.

— В палатах, — кивнул мужик, провожая их недоуменным взглядом.

Они прошли через просторную залу, на стенах которой висели яркие пестрые ковры, поднялись по лестнице, миновали еще одну комнату, с узкими стрельчатыми окнами, и вышли в наружный крытый переход, соединявший две части терема.

С высоты Ирина видела слуг, снующих по внутреннему двору, конюшни, загоны для скота. Вдоль деревянной внешней стены располагались укрепленные башни, на некоторых из них поблескивали стволы пушек.

Больше она ничего не успела разглядеть, поскольку они снова оказались во внутренней части замка.

После яркого солнечного света, зал, в который они попали, показался Ирине темным. Дневной свет попадал сюда лишь через узкое окно, затянутое мутной слюдой. По углам комнаты стояли канделябры с горящими, отчаянно чадившими свечами. Воздух в комнате был спертый и душный.

На полу лежали свалявшиеся медвежьи шкуры, от которых исходил прелый запах.

В дальнем конце комнаты стоял стол, на котором располагалась жаровня с пузатым котелком, деревянная миска с медом и каравай белого хлеба.

За столом, в кресле с высокой резной спинкой, держа в руках глиняную чашку, сидел длиннобородый старик в высокой шапке и пышной шубе.

— Ангела за трапезой, Андрей Василич! — спутник Ирины перекрестился на покрытые рушником образа в углу над стариком.

— И ты здрав будь, — буркнул тот, отставляя чашку.

Он настороженно зыркнул на Ирину из-под клочковатых бровей, и нахмурился.

— Что еще за бабу ко мне привел?

— То, Андрей Василич, не простая баба, — усмехнулся чернявый, подталкивая Ирину в спину. — Приглядись-ка!

Старик уставился на Ирину водянистыми глазами. Красные прожилки на веках и дряблая морщинистая кожа на тощей шее придавали ему сходство с какой-то рептилией.

— Что ты мне, Мишка, голову морочишь? — раздраженно бросил он. — Приволок какую-то чернавку, и чего мне на неё пялиться?

— Так она, Андрей Василич, сама к тебе в гости шла! — чернявый взял с канделябра горящую свечу и поднес ее к лицу Ирины, так близко, что та отшатнулась. — Сказывает, царевна Ксения Годунова она, беглая!

— Чего-о? — старик подался вперед, привстав с кресла. — Царевна Ксения?

— Это я! — Ирина отвела в сторону свечу и шагнула вперед. — Меня похитили из Москвы лихие люди, хотели везти в этот, как его… — Она запнулась. — Путивль! Чтобы продать Самозванцу! Я сбежала от них, и теперь прошу помощи у тебя, Андрей Василич, чтобы добраться до Москвы.

— За то отец мой премного благодарен тебе будет, — добавила она, решив, что это будет нелишне озвучить.

По бледному лицу старика скользнуло странное выражение.

— Да уж, — проскрипел он, — цена благодарности Бориса мне хорошо ведома…

Кряхтя, он поднялся и, прихрамывая, приблизился к Ирине. На этот раз в глазах его светился интерес; он пристально вглядывался в её лицо.

— Что с косами твоими, царевна? — спросил он.

Ирина уже была готова к этому вопросу.

— Обрезали лиходеи, — сказала она. — Чтобы погоню по ложному следу пустить! И одежду мою царскую снять заставили, чтобы внимания на дворах постоялых не привлекать. Но вот что у меня осталось!

С этими словами она извлекла из внутреннего кармана жилета перстень с голубым камнем, припрятанный ею до того, как Беззубцев забрал себе остальные драгоценности.

Михайла присвистнул.

Старик осторожно взял в руки перстень, покрутил его, поднес к глазам и покачал головой.

— Добрый топаз, — проговорил он.

Потом перевел взгляд снова на Ирину. — Стало быть, ты и впрямь Ксения?

— Да, — устало кивнула Ирина. — Так вы мне поможете?

— Как же не помочь, — пробормотал старик, все еще держа в руках перстень. — Слово царской дочери — закон… Вона, старый дьяк Шерефединов и пригодился в кои веки…

Он как-то странно закашлялся, и Ирина не сразу поняла, что это был смех.

— Знать, чутьё меня не подвело! — осклабился Михайла.

— Что ж, царевна, — старик пожевал губами. — Прости, великодушно, что не кланяюсь земно — годы уже не те, боюсь не встану. Тебе, должно, помыться с дороги потребно, да отдохнуть. Михайла, кликни Фёклу, пусть сводит царевну в баньку, да из одежки что ни есть подберет. А там и потрапезничаем.

— Спасибо вам, Андрей Васильевич, — с чувством сказала Ирина. — Отец будет очень рад!

— Не сомневаюсь, — прошелестел старик и снова зашелся кашлем.

На зов Михайлы явилась высокая баба с густыми черными бровями и размалеванными щеками.

Выслушав указания, молча поклонилась и повела Ирину за собой.