Грани веков (СИ)

— Я сейчас, — торопливо сказал он, поднимаясь, недоуменно уставившимся на него спутникам. — На минутку!

Он выбежал во двор. Блаженный сидел у забора, на поленнице, бросая бродившим вокруг курам хлебные крошки.

— Здрав буди, — кивнул он Ярославу, словно старому знакомому.

— Что ты здесь делаешь? — Ярослав покачал головой. — Я ведь видел, как тебя убили!

— Аще зерно, пад на земли, не умрет, то едино бывает, — загадочно ответил блаженный. — Аз же, паки и паки восстав, жив обретаюся!

— Ладно, окей, — Ярослав кивнул. — Тебя убили в другом времени, но в этом ты жив — правильно?

Блаженный усмехнулся. — Все времена едины есть суть, — сказал он. — Дух дышит, идеже хощет.

— Слушай, — не выдержал Ярослав, — ты можешь изъясняться как-то более понятно? И так голова кругом! Кто ты такой вообще?

Блаженный вздохнул. — Кто я — неважно, — сказал он. — Андрейка, юродивый — не все ли равно? Главное — кто ты!

— В смысле? — не понял Ярослав.

— Я тебе уже говорил — найди Меченого, — напомнил блаженный. — Тогда все поймешь.

— Какого Меченого? — Ярослав начинал закипать. — Почему ты все время говоришь загадками?! Зачем мне его искать?

— Поймешь, когда найдешь, — серьезно сказал блаженный. — Он и ты — вы друг с другом связаны. А в Путивле тебе делать нечего, не ходи туда.

— Мне нужно вернуть крест, — упрямо сказал Ярослав. — Это все, что я знаю. Беззубцев едет в Путивль — значит, и я с ним. Вот и Хронин… Виссарион, то есть, говорит то же самое.

Блаженный нахмурился. — Виссарион сам не знает, что говорит, — сердито сказал он. — Его мысли — лукавы, он не отличает правду от лжи.

— Может и так, — не стал спорить Ярослав. — Но что ты предлагаешь? Где мне искать твоего Меченого? И зачем?

Блаженный снова тяжело вздохнул. Лицо его приняло странное выражение, он словно колебался.

— Ты сам знаешь, зачем, — тихо сказал он. — Его судьба — твоя судьба. Хочешь изменить мир — измени себя. Иначе — быть беде. Я не могу сказать тебе большего — ты сам должен делать свой выбор и принимать решения. Могу лишь предостеречь тебя.

— Но ведь я понятия не имею, где его искать, и кто он вообще такой!

— Иди на север, — прошептал блаженный. — На север, не на юг. Оставь мертвым погребать своих мертвецов.

— Замечательно! — Ярослав начал злиться. — Пойди туда — не знаю куда! Найди того — не знаю кого! Это, по-твоему, мне должно как-то помочь? Если ты знаешь, где искать этого Меченого — почему не сказать мне об этом прямо?!

Блаженный прикрыл глаза и по щеке его скатилась слеза.

— Я не знаю, — едва слышно выдохнул он. — Только ты можешь его найти…

Черты лица его вдруг исказились, он захрипел, затрясся и повалился на землю.

— Эй! — Ярослав склонился над ним.

Блаженный бился в конвульсиях, изо рта выступила пена.

Припадок!

Ярослав присел на корточки, убрал подальше валявшиеся рядом полена, и обхватил ладонями голову блаженного. Тот быстро затих и обмяк.

Из трапезной стали выходить монахи.

— Сюда! — крикнул Ярослав.

Блаженный закашлялся и открыл глаза.

— Злое белое колено пытается меня достать… — прошептал он.

Двое монахов приблизилось к ним.

— Опять Андрейка блажит, — вздохнул один. — Ну что, болезный? Все юродствуешь?

Они подняли блаженного, который, казалось, не совсем понимал, что происходит, таращась на них с глуповатой улыбкой.

— Пойдем, уложим тебя…

— Ярослав! — Ирина и остальные спутники стояли у входа в трапезную.

— Куда ты все время бегаешь? — с подозрением спросил Беззубцев, когда Ярослав приблизился к ним.

— Ярик! — в голосе Ирины звучал страх. — Отец… Годунов, то есть — умер.

Михалыч перекрестился. — К тому и шло, — вздохнул он.

Ирина мотнула головой. — И Симеон — тоже!

— Симеон? — Ярослав на миг забыл о блаженном и их разговоре. — Но он-то здоров был, как бык!

— То-то и оно, — со значением сказал Беззубцев. — Говорил я вам — опасно в Москве нынче оставаться. Особенно тебе, царевна. Если вернешься — считай, покойница!

Он огляделся по сторонам. — Нутром чую, невместно нам тут засиживаться… Уедем затемно, в полночь. Сидите пока с Мухой и носа наружу не высовывайте! Я пока попробую в дорогу собрать кой-чего…

— Силён Юшка, — сказал Афанасий, когда они шли к гостевому корпусу. — Чутье у него прям звериное — враз опасность чует! Не иначе, как хвост за нами… Ба!

Он остановился и вытянул руку, указывая в сторону ворот.

Привратник о чем-то переговаривался с высоким крепким всадником в отделанном мехом кафтане, под которым виднелась кольчуга.

Ирина ахнула. — Ляпунов!

— Выследил-таки… — сквозь зубы пробормотал Афанасий. — Ладно, давайте-как быстро в хату, а я предупрежу атамана!

В комнате было темно — не горели даже лампады перед иконами.

Ярослав зажег свечу, поставил ее на лавку. Дьяк спал, из груди его вырывалось шумное дыхание. Пульс был ровный, жара не ощущалось.

— Значит, Тула? — спросил Евстафьев.

Ярослав пожал плечами. — Похоже на то.

— Не нравится мне это, — вздохнул Евстафьев. — Получается, мы на сторону Лжедмитрия переходим, врагу отечества помогаем. Неправильно это…